В южном Приамурье и Уссурийском крае растут смешанные кедрово-широколиственные леса. Густые кроны сорокаметровых кедров, лип, ясеней и ребристых берез смыкаются над головой. Путь преграждают высокие папоротники-страусоперы, заросли лиан и колючих кустарников. Здесь сумрачно, сыро, душно. Ноги утопают во влажной почве, на которой местами отпечатались круглые лапы тигра. Как все это напоминает джунгли!
Много мне пришлось бродить по лесным тропам Сихотэ-Алиня: то с целью изучения запасов диких животных и их образа жизни, то с задачей расселения новых ценных зверей. Особенно памятны мне встречи с тигроловами, людьми мужественной и романтической профессии, которая встречается только на Дальнем Востоке. Довелось и мне принимать участие в ловле тигров — великолепных царственных зверей.
В литературу тигр вошел как лютый, кровожадный зверь-людоед. Согласиться с такой оценкой животного я не могу. Наш дальневосточный, реликтовый, длинношерстный тигр — редкое, драгоценное животное. Он не агрессивен и даже полезен в борьбе с волчьей опасностью. Являясь живым памятником былого великолепия древних кедрово-широколиственных лесов, он заслуживает охраны и дальнейшего изучения. Леса Дальнего Востока потускнели бы, исчезни в них тигр!
Никакое впечатление, полученное на охоте, не может сравниться с тем, что я испытывал, когда связывал лапы молодой тигрицы, пойманной на Сихотэ-Алине. Большими золотистыми глазами смотрела она на меня. Не было злобы и трусости — недоумение и гордое сознание своей силы светилось в них.
Я всегда был страстным охотником и любил ходить на медведя. В Приамурье много бурых медведей, и достигают они полутонны в весе. Эти «хозяева» наших лесов обижают не только кабанов и оленей, но даже отваживаются вступать в единоборство с тиграми и выходить при этом победителями. Кроме бурых, обитают у нас белогрудые, или гималайские, медведи, ведущие полудревесный образ жизни. Они не только кормятся на дубах и черемухах, но и берлоги устраивают в дуплах больших деревьев, и на свет появляются в этих же берлогах. Еще недавно охота на гималайских медведей была очень популярна, в настоящее время животное это охраняется законом.
Когда я приехал в Приамурье, местные промысловые охотники вели кочевой образ жизни. Потом они перешли к оседлости, и стали постепенно зарастать их кочевые «дороги». Теперь в крае применяются новые формы освоения таежной целины — созданы государственные и кооперативные промысловые хозяйства, и в глухие лесные дебри уходят не узкие оленьи тропы, а широкие следы вездеходов, и охотников в их отдаленные угодья завозят на вертолетах. Основным видом пушного промысла в крае является соболь. Самые дорогие в нашей стране черные соболи добываются на севере Приамурья. Описать красоту соболя так же трудно, как красоту жемчуга. Приятная темно-коричневая окраска, переходящая в черно-смолистый оттенок с морозной искрой редких белых волосков, нежная пушистость, под стать лебяжьему пуху, густота и шелковистость волосяного покрова, легкость и прочность соболиного меха укрепили за ним мировую славу «черной жемчужины» тайги. Я испытываю большое уважение к труду охотника-промысловика. Он первым приходит в необжитые дебри. За ним потом придут лесорубы и рыбаки, земледельцы и животноводы. Сколько географических открытий сделали охотники!