Покидая место неудачной охоты, Ригма не знала, куда ей податься: всюду были люди. Они рубили и возили лес или охотились, уйти от них казалось невозможным; нужно было приспосабливаться к этому вездесущему хозяину лесов, иначе ей грозила гибель.
И Ригма смирилась со своей участью, стала осторожно обходить людей: соприкосновение с ними многому научило тигрицу. Она перестала бояться собак и рокочущих, страшных на вид машин и издали отличала лесоруба от зверобоя. Охотясь по ночам, тигрица подходила близко к промысловым избушкам, бродила по следам охотников, но никогда не трогала добытых и припрятанных ими зверей. Днем же Ригма забиралась на крутые сопки, откуда далеко просматривались все косогоры, и чутко дремала. При малейшем шорохе она широко открывала глаза, зорко присматривалась и прислушалась. Теперь она научилась прекрасно ориентироваться в мире звуков, безошибочно различая шелест шагов медведей и изюбров, по крику птиц догадываясь, кто нарушил покой ее пернатых друзей. Да, птицы стали ее испытанными друзьями. Они оповещали ее о местонахождении пищи, об общем их враге — человеке. Даже по тому, как бежал по лесу тот или иной зверь, Ригма знала, кто его преследовал.
Природа щедро наделила Ригму силой и ловкостью, дав ей светлые, словно выточенные из нефрита когти, желтые пятисантиметровые клыки. Ее превосходное зрение не уступало глазу человека, вооруженному биноклем. Чуткое ухо улавливало шорох далеко бегущей мыши. Обоняние позволяло выделить легкий запах копыт давно прошедшего оленя. Не будь у нее этих хорошо развитых органов чувств, отличной памяти и сообразительности, неутомимости и терпения, трудно пришлось бы молодой тигрице в заснеженном лесу. Да и жертвы ее имели оружие защиты и могли постоять за себя: кабан оборонялся длинными клыками, изюбр мог пустить в ход острые, как пики, рога, медведь — крепкие зубы. Нелегко подчас давалась победа.
Ригма не испытывала чувства ужаса перед человеком, коим наделены многие обитатели леса, испокон веков преследуемые охотниками. Просто она не хотела связываться с мечущим молнии и гром существом и благоразумно уступала ему дорогу. Человек же, бессознательно боявшийся тигров, трепетал при виде Ригмы. Но тигрица и человек могли вполне мирно сосуществовать в этих лесах. Ведь Ригме для утоления голода нужно меньше кабанов и оленей, чем охотнику. Да к тому же в ее когти попадали чаще всего старые или больные животные с ослабленным организмом, в то время как промысловик стремился убивать сильных самок — вожаков кабаньего стада или оленей с прекрасными симметричными рогами. Такие трофеи ценились дороже.