– От чего он умер? – пробурчал неизменно практичный Гвин, приседая на корточки рядом с хозяином.
Для ответа старосте пришлось наклониться, и в нос ему ударила волна зловония.
– Гляньте на его спину. Мы, когда его тащили, это и увидели.
Наклонившись пониже, Джон заметил на зеленой тунике кровавое пятно, размытое дождевой водой. В центре бесформенного пятна, примерно между лопатками бедняги, находился узкий, длиной всего лишь в дюйм, разрез.
– Вы заглядывали под одежду? – резко спросил Джон у старосты.
Ральф покачал головой.
– Мы немедля вызвали вас, сэр, как я уже говорил, – раболепно ответил он.
Крепкой костистой рукой коронер схватил полу туники покойного и потащил ее вверх.
– Дальше пояса не пойдет. Гвин, давай поднимем труп, – сказал он.
Рыжий гигант зашел с другой стороны, чтобы высвободить руки покойного, прижатые к земле его же собственным весом и мешавшие сдвинуть тунику и нижнюю сорочку. Трупное окоченение и холод сохранили тело от гниения, благодаря чему процесс разложения затянулся.
Гвин положил левую руку трупа на землю и пробурчал – бурчание было его излюбленным средством общения:
– Посмотрите на его пальцы… они почти отрезаны, – он поднял руку покойного и распрямил загнутые пальцы, приоткрыв ладонь. Между большим и указательным пальцами шла глубокая рана, распоровшая ладонь до кости, а поперек внутренней части пальцев плоть была разрезана до сухожилий.
Даже брезгливый Томас де Пейн был заинтригован.
– Каким образом это могло произойти? – проскрипел он.
– Полагаю, он схватился за лезвие ножа, пытаясь защититься. Ножа или меча, – коротко ответил Джон.
– Возможно, за то же самое лезвие, которым затем нанесли вот эту рану. – Гвин кивнул на обнаженную спину трупа, грязную от засохшей, а затем размазанной дождем крови, успевшей вытечь из раны до наступления смерти. Под разорванными туникой и рубашкой обнаружилась глубокая колотая рана длиной в дюйм, острая с нижнего края и тупая с верхнего. Пока они осматривали рану, на ее поверхности выступили пузырьки газа.
Коронер, не колеблясь, воткнул указательный палец в рану и надавил вниз, пока палец не вошел в рану до самого основания.
– Рана глубокая – прямой удар в сердце, без сомнения. – Когда он вытаскивал палец и вытирал его начисто о разбросанное по полу конюшни сено, послышался сосущий звук. Писаря Томаса едва не стошнило. Джон оглянулся и нахмурился.
– Если тебя мутит от каждой мелочи, мне твои услуги не понадобятся. Соберись с силами, дружище, или я буду вынужден избавиться от тебя, несмотря на то, что архидиакон – твой дядя!