Хорошо бы Замиралов протянул подольше, чтобы разобраться как следует во всех тонкостях ситуации. А тогда решить, чью сторону взять, кого из дочерей.
Валентина бурей ворвалась в квартиру на Фрунзенской и хлопнула стальной дверью так, что наверняка у соседей посыпалась штукатурка. Но Замиралов даже не посмотрел в ее сторону, продолжал листать альбом с фотографиями, сидя на диване в гостиной.
— Отец?
— А, ты уже вернулась. Я думал, ты пробудешь там до осени.
— Я пробуду там до осени. Я уеду туда, у меня там дела и своя жизнь. Но я хотела бы узнать, что за куклу ты посадил себе в кабинет?
— Кукла? О чем ты?
— О девке, которую ты нанял. Это как понимать? Старческий заскок? Ты хоть знаешь, сколько тебе осталось жить? Я не допущу этого!
— А чего ты собираешься не допустить? — Замиралов спросил, желая выиграть время и сообразить, откуда она могла узнать. Если ей сказал... Ну держись, друг ситный, если это ты!
— Ты еще спрашиваешь? У тебя рак мозгов, а не того места, которое вырезали!
— Рака мозга не бывает. Как и рака сердца.
— У тебя бывает.
— Ну ты не врач, Валентина. — Он отвечал не думая, говорил, чтобы что-то сказать, а сам пытался понять, что именно она узнала и на что готова пойти.
— Да причем тут врач! Если ты решил это сделать я найду юриста! Я объявлю, что незаконно...
Замиралов почувствовал холодок у сердца. Неужели ей рассказали все? И если это сделал Феликс, сколько же она согласилась заплатить ему? Но она не даст столько, сколько он запросит. Умрет от жадности.
От сердца отлегло. А если не он, то рассказали не то. Ага, ну конечно, ей наверняка сказали, что он взял на работу женщину, молодую, приятную, а эта недотепа решила, что он завел любовницу, которая намерена окрутить его и женить на себе.
— Так что же ты объявишь незаконным? — уже совершенно спокойно спросил Замиралов.
— Твой брак!
— Мой брак? — Он вскинул брови и глаза его молодо заблестели. — Слушай, девочка, ты мне подкинула хорошую мысль. А если мне и впрямь напоследок покуролесить? С молоденькой? Она на самом деле хороша собой. Умная. А если приодеть... — В его голосе слышалась ирония, и Валентина уловила ее. Так говорила мать, когда высматривала очередного жениха для Валентины. Они все были дурно одеты, с ее точки зрения, она каждого хотела нарядить на свой манер.
— Перестань! — завизжала Валентина. — Я не допущу!
— Но тогда тебе туго придется — после моей смерти избегаешься по судам, все наследство растрясешь. Меховой Дом захиреет и лопнет. Никакой прибыли. И останешься ты, дорогая моя, у разбитого корыта. А твой Митечка тут же испарится.