— Да пошел ты...
— А кроме того, есть такие понятия, как суд, тяжба и прочее, весьма обременительное в денежном выражении.
— Ты ведь понимаешь, Феликс, что я не стану сидеть сложа руки или бегать по судам. Я расчищу себе место, на которое вы хотите посадить эту сучку. Учти и ему скажи, старому дураку, что никогда не опустить ей в кресло хозяйки свою задницу. Понял?
— Я бы не советовал тебе угрожать, — тихо сказал Феликс.
— Ну конечно, ты меня пишешь, да?
— Могла бы и не спрашивать.
— Ну да, ты всех пишешь.
— Оглянись вокруг, посмотри в окно, понимаешь, где живешь? Да?
— Спасибо, дорогой, а я-то думала, в Париже.
— Там я тоже не советовал бы тебе лепить все подряд.
Она кинула трубку, и в уши Феликсу проныли короткие гудки.
Ну что ж, — Валентина втянула со свистом воздух. Она еще займется этой куклой.
23
Ира Зотова несколько дней пребывала словно в прострации. Но всего несколько дней.
Однажды утром она рано проснулась, ни секунды не позволив себе разлеживаться в постели, погнала себя в ванную. Мощная струя прохладной воды ударила в темечко, Ире показалось, что эта струя пробила невидимый колпак, который будто накрыл ее после того, как на нее свалилась новость об отце. Мысли побежали со скоростью падающей воды. Итак, говорила она себе, намыливая жесткую мочалку-варежку любимым мылом с запахом лесного папоротника, кто она сейчас?
Вчерашний редактор, вчерашняя сирота, воспитанная одной бабушкой, одинокая женщина за тридцать.
А кем должна стать?
Сегодня Ира Зотова хозяйка двух квартир и — О Боже! — наследница крупного состояния.
Она закрыла воду, отдернула занавеску, надела розовый халат с эмблемой на шалевом воротнике, изображающей стилизованного орла, и вышла из ванной.
Кухонное окно щедро открыто солнцу. Такому же свежему и полному силы, как и Ира в данный момент. Она чиркнула спичкой и зажгла конфорку. Сейчас сварит крепкий кофе и подумает, с чего начать новую жизнь.
Бабушка никогда не рассказывала ей об отце, а она не спрашивала. Ира вообще предпочитала не задавать вопросов, ничуть не сомневаясь в одном: все, что ей надо, она узнает рано или поздно. Вот как с ее недолгим замужеством. Она вышла замуж в двадцать лет и развелась в двадцать один, внезапно обнаружив, что становится придатком другого человека. К ней относятся как к мягкой игрушке — когда захочется, протяни руку и пожамкай, а потом отпусти. Ире это не подходило. Никогда и ни за что она не растворится в другом человеке. Всегда будет принимать решения сама.
А когда она все для себя решила, возник и повод. Позвонила однокурсница и сказала: