Иван ухмыльнулся. Как он догадался, что привет вещественный? И решил немного пошутить.
— Так вот он. Я его передаю...
— Я знаю свою племянницу. И если вы намерены зажать его...
— Погодите, Семен Ильич, вы совершенно правы, и я готов принести вещественную часть, когда скажете.
— Сейчас. Немедленно. Пока я жив, здоров и в своем уме. Никто не знает, что случится через минуту.
Он бросил трубку.
Иван пожал плечами. Сумасшедший?
Он положил пакет, который приготовила Света для дяди, в сумку и собрался уходить. Интересно, что такое она ему посылает? Приподнял сумку, покачал. Наверное, красивую бутылку, ну, может, еще что-то. Порадуется старик.
Иван вышел на улицу, сел в машину и поехал на север Москвы.
Семен Ильич Миркоф жил на Дмитровском шоссе, в девятиэтажном панельном доме. В свое время он купил в этом кооперативе квартиру с большим трудом, но Семен Ильич никогда не боялся трудностей. В семье Светы, похоже, трудности вообще никого не останавливали и их преодолевали самыми странными способами. Вот так Света переселила его в Кельн. Иван усмехнулся и покачал головой. Ему бы даже не пришло в голову добиваться этого. Никогда. Он любил, чтобы о нем заботились и не докучали проблемами.
Он вдруг вспомнил жену, бледную худую русскую женщину, на которой женился десять лет назад. А познакомился с ней в маленьком городке на Урале под названием Серов. Там он был в командировке и предпочел поселиться у нее, а не в квартире для приезжих специалистов. В командировке он пробыл полгода, налаживал прокатный стан. Потом привез ее в Москву. Они жили бок о бок каждый своей жизнью. Она занималась ребенком, не сильно досаждая ему.
Знала ли она о том, что Света его женщина?
Ей, кажется, было все равно. А ему спокойно.
Иван быстро нашел нужный дом и припарковался у подъезда.
Он скептически оглядел выщербленные стены, двери подъезда, облепленные листками объявлений, шагнул в подъезд и нажал кнопку лифта, радуясь, что тот работает. Потому что Семен Ильич обитал на восьмом этаже.
Света предупредила, что из Москвы тоже надо привезти привет. Если ее странноватый дядя заболтается и забудет, он должен напомнить.
32
— Иннокентий Петрович, — начала Ира, едва усевшись за стол напротив Замиралова. — Вы показали мне все, что у вас есть... — Она помолчала секунду-другую, а потом добавила: — Я могу вас кое о чем спросить? О том, что меня удивило?
Бледные губы Замиралова разъехались в довольной улыбке, а бесцветные, некогда синие глаза сощурились:
— Буду рад ответить.
— Абсолютно честно?
— Конечно.
Он смотрел на дочь и снова видел ее, свою любимую женщину. Господи, как же ему повезло, что у него была она и есть вот эта, ее второе пришествие, его соединение с единственной любовью, которое невозможно разорвать никому. Что бы ни происходило в этом мире, какие бы потрясения ни будоражили мир, в Ирине он и она неразрывны.