— Через кальку?
Кристина покачала головой.
— Нет, просто нарисовать еще раз. Создать копию, стараясь подражать манере художника.
— Нет, не пробовал. Ну, может, комиксы когда-то срисовывал… — еле слышно ответил Джеймс.
— А рисунок Дюрера скопировать сможешь?
Джеймс растерялся.
— Вот этот?
— Нет, — быстро сказала Кристина. — Не этот. А тот, что висит в галерее. Рисунок из музея, где работает Денни. «Мужество»…
— Но для чего? Кому это надо? — вмешался Карл.
Он смотрел то на Кристину, то на Денни, ожидая объяснений.
Денни и сам ничего не понимал.
— Ты хочешь, чтобы мальчик скопировал «Мужество»? Зачем?
— Сама не знаю… Может, ничего и не выйдет. Просто подумала, вдруг у него получится.
— Что, прямо здесь? Сейчас? — Карл покачал головой. — Я же вам объяснял: мы просто пришли на выставку. У нас нет времени на рисование.
Джеймс явно испугался: Марвин почувствовал, что мальчик весь дрожит.
— Мой рисовальный набор остался дома!
Кристина выпрямилась, продолжая опираться на стол.
— Хочешь взять альбом домой? Ну и прекрасно. Смотри, вот где «Мужество», — она перевернула страницу. — Сразу за «Справедливостью». Я просто хотела бы посмотреть, как у тебя получится… если ты не против, конечно.
Она взглянула мальчику прямо в лицо.
— Никто так пристально не всматривается в мир, как Дюрер. Ему нет равных в передаче мельчайших подробностей. Ты так же чувствуешь детали.
Марвин раздулся от гордости.
— Дюрер — не Леонардо. И не Микеланджело, — возразил Карл.
Кристина кивнула, соглашаясь.
— Конечно, я не сравниваю их по эмоциональному воздействию. У Дюрера нет их самобытности, их предвидения. Он куда скромнее. Но его бесконечное терпение…
— Правильно, — отозвался Денни. — Он верит, что красота обнаруживает себя, слой за слоем, там где ее не ждешь, в обыденной жизни — и в этом ему нет равных.
— «Краса есть правда, правда — красота…»[1] — Кристина перелистнула страницу назад, к «Справедливости».
Денни хлопнул Джеймса по плечу.
— Что скажешь? Я не совсем понял, что затевает наша таинственная мисс Балкони, но почему бы не попробовать?
А Марвин глаз не мог отвести от рисунка: видно, что девушка сильная, она стоит совсем одна, в правой руке меч, в левой, высоко поднятой, — медные весы. Вот бы уметь так рисовать! Вот бы понять, что чувствовал Альбрехт Дюрер, вырисовывая каждую деталь, добиваясь все большей и большей точности.
Он знал, что скажут родители, что скажет вся семья: нелепая, опасная затея.
Только бы Джеймс согласился!
— Ну не знаю, — выдавил наконец Джеймс. — А если не получится?
— Просто попробуй, — настаивала Кристина. — Пожалуйста!