Столб словесного огня. Том 2 (Гейнцельман) - страница 7

На первую страницу
Где птица вечности – павлин,
И Агнец Божий, и дельфин,
И между лозами Амур
Хитро сокрыты под глазурь;
И драгоценный черепок
Поставим смело на челнок;
Раздастся колокольный звон,
И тихо тронется Харон.

3 февраля


II

Как дикий Иоанн Предтеча,
Пророк – пустынник и теперь,
Но не приходит издалече
Грехами отягченный зверь,
И в синеструйном Иордане
Не омывает плоти явь,
И Агнец только в Иоанне
Узрит поруганный устав.

III

Нет истины нерукотворной
И ложен творчества Завет,
Но, слову вечности покорный,
Священнодействует поэт.
И потому алтарь Господень,
Где раздается плотский вой
Циничного познанья своден,
Он очищает бечевой!

18 февраля Феодосия


ГОЛУБОЙ ПИР 

I

Сегодня опять благосклонно
Роняют вокруг чудеса
Мечты голубые затоны,
Зовущие вдаль небеса.
Сегодня опять в небосклоны
Воздушный кузов корабля
Уносит на юте «Беллоны»
На пир голубой короля.
Овечек едва лишь рожденных,
Кудрявых, атласных руна,
Из бледных кораллов кессоны,
Фестоны червонного льна,
Громадные, страстные груди
Красавиц в лазурной фате,
Жерла озлобленных орудий,
Мессии на алом кресте,
Колонн голубых канелюры,
Луга золотых орхидей,
Твердынь грозовых амбразуры
И радуги пестрых цепей, –
Державному нищему нужны
В очей ненасытливый трюм:
Без них он, калека недужный,
Как сокол в неволе, угрюм!

II

Вот, вот он, синий, синий, синий,
Слегка колышимый ковер,
Разостлан до незримых линий,
Что отуманивают взор!
Лишь слева пояс пурпуровый,
Из глины низкая коса,
Врывается стрелой суровой
В лазоревые чудеса,
Да в синей чаше серебристой
Струей влюбленная камса
Кипит и блещет, как монисто,
Как лунной пряжи полоса,
И серебристая чуларка
Фонтаном плещется вокруг,
Но ни одна рыбачья барка
Не простирает смертный круг.
Зато, о Боже, снег крылатый,
Вихрясь на миллионах крыл,
Оставил синие палаты
И всё подоблачье покрыл;
Зато, о Боже, покрывало
Легло на свежую лазурь
И мерно в волнах колыхалось,
Как незастывшая глазурь;
Зато, о Боже, диадемы
Ты обронил из чайных роз,
Цветочной пылию Эдема
Покрылся голубой наркоз!

III

Нет, не покрывало Божье
И не блестки диадем,
Не снежинки синю ложу
Попадаются в ярем:
То крылатой, хищной братьи
Распростерлись тенета,
То последнее объятье
Пред потерей живота.
Острокрылые могилки,
Двухклинковый ятаган,
Альционы, звонокрылки,
Черноперистый баклан
Завихрились, запрудили
Бирюзовы небеса
Бриллиантовою пылью,
Как метелиц волоса.
Сколько их! Считай-ка звезды,
И червонный колосок,
И усопших на погосте,
И зыбящийся песок!
Ах, с алчбою человечьей
Альционы в серебро
Погружаются по плечи,
И священное нутро,
Цель разбойничьих крылений,
Цель, быть может, и всего,
Туком дышащих мгновений
Наполняется легко!

IV

Не подобен ли белым пиратам
Следующая страница