— А она? Она тебя любит?
— Не знаю. Кажется, да.
— Тебе этого недостаточно?
Фабьен спросила, почему Дельфина уехала. Андреас хотел рассказать о том, что больше не вернется в Париж, останется в деревне, но внезапно этот план показался ему нелепым. Он приехал сюда из-за нее. Если их история кончится, то не будет и причины оставаться. Сказал, что они с Дельфиной поссорились. Из-за одного пустяка.
— Меня это не касается, — ответила Фабьен.
Они вернулись к домику. Фабьен сказала, ей пора, ее мужчины наверняка скоро вернутся.
— И ты встретишь их обедом.
— Да, — ответила Фабьен, — я встречу их обедом.
— Ты расскажешь об этом Мануэлю? О том, что произошло?
Фабьен покачала головой. Зачем? Она протянула Андреасу руку и пожелала ему всего хорошего. Он поцеловал Фабьен в щеку. Она села на велосипед. Отъехала на несколько метров, потом остановилась.
— Чуть не забыла, — сказала она. Слезла с велосипеда и вынула из кармана куртки книжечку, которую привез ей Андреас.
Он подошел к ней, но книжку не забирал.
— Ты прочла ее?
— Да.
— И что же?
— Наверно, есть сотни таких историй, как наша.
— Но все эти подробности. То, что я называл тебя мотыльком…
— Это прозвище придумал Мануэль. Он первым меня так назвал.
— А кошка, которую она покупает, вернувшись в Париж?
— У меня никогда не было кошки.
Андреас спросил, уверена ли она. Фабьен рассмеялась:
— Кошка была у какой-нибудь другой.
— Так, значит, это ваша с Мануэлем история.
— Нет, — ответила Фабьен, — это наша история. С Мануэлем у нас не история. С Мануэлем — реальность.
Они стояли и смотрели друг на друга. Потом Фабьен обняла Андреаса и поцеловала в губы, это был ее первый поцелуй. Губы у Фабьен были сухими и жестковатыми, как у совсем юной девушки. Поцелуй длился долго, пока ей хватало дыхания.
— Возьми эту книжку себе, — сказал Андреас, когда они наконец перестали обниматься.
Фабьен улыбнулась. Без лишних слов села на велосипед и уехала. Андреас смотрел ей вслед. Фабьен встала на педалях, велосипед раскачивался туда-сюда. Дорога шла по опушке, через луг со старыми плодовыми деревьями, мимо крестьянского двора. Доехав до первых деревенских домов, Фабьен превратилась в желтую точку.
Андреас вернулся к домику и сел на тянувшуюся вдоль фасада скамью. Он ослаб, но в мыслях у него появилась такая ясность, какой не было уже много месяцев. Андреас не испытывал ничего, кроме облегчения и равнодушия. Словно сбросил с плеч ношу, тяготившую его восемнадцать лет. Возможно, отправь он тогда письмо, жизнь прошла бы по-другому. Возможно, в этом и состояло утешение. Получив отказ от Фабьен, он давно уже перестал бы ее ждать.