Волосы Алекса отливали золотом ярче «Оскара». Касси видела, как он сжимает статуэтку и смотрит прямо на нее.
— Я хотел бы поблагодарить Герба Сильвера, кинокомпанию «Уорнер Бразерс», Джека Грина и…
Касси не слышала, что Алекс говорит, — она не сводила глаз с его красиво вылепленного рта, представляя, как он впивается в ее губы.
— Эту награду заслужила и моя жена, Касси, которая нашла этот сценарий и убедила меня в том, что это именно то, что хочет видеть публика. И в том, насколько мне самому нужна эта роль. Сегодня она со своим больным отцом. Я разговаривал с ней несколько часов назад, и она очень сожалела, что не может быть сейчас здесь, рядом со мной. Я немного нервничал, поэтому не успел все сказать по телефону. На самом деле я хотел ей сказать: «Где бы ты ни была, Касси, хоть на другом конце земного шара, ты все равно остаешься со мной». — Взгляд Алекса стал сосредоточенным, сейчас он смотрел на море обращенных к нему лиц. — Спасибо, — поблагодарил он и поспешно покинул сцену.
Касси видела, как он принял еще два «Оскара». Это явно был вечер Алекса, тем не менее он не забыл упомянуть и ее имя. Во второй раз он признался всему миру, что любит ее. В третий раз прошептал «Возвращайся скорее домой», настолько тихо, что Касси гадала, услышал ли это кто-нибудь из зрителей.
Когда Уилл поднял ее и повел к выходу из бара, она попыталась нарисовать в своем воображении, каким мог бы быть этот вечер. Она облачилась бы в какое-нибудь воздушное платье — уж Алекс позаботился бы об этом! — и каждый раз, слыша свое имя, он бы поворачивался, поднимал ее с места и заключал в объятия. Она бы ощущала его крепкую руку, кончиками пальцев касалась колючей ткани его смокинга, когда прогуливалась бы с ним под руку в «Спаго» и «Гейт», подходя то к одному гостю, то к другому на вечеринках после церемонии «Оскара». Она бы держала статуэтки, все еще теплые от рук Алекса в тех местах, где он их сжимал. Позже, вернувшись домой, она бросила бы награды на ковер, а Алекс накинулся бы на нее, разгоряченный и неистовый, — квинтэссенция успеха.
Но вместо этого Касси вышла в холодную мартовскую ночь, где от ярких звезд кружилась голова, и вспомнила, ради чего изменила свою жизнь.
Уилл видел, как опустились уголки ее рта. Во время церемонии она вытирала слезы, несмотря на то что этот лоснящийся Алекс Риверс уверял двадцать миллионов телезрителей, что вся его жизнь вращается вокруг жены. Черт, он даже признался, что ее нет в городе, хотя и приукрасил обстоятельства. Дураком он не был — знал, что она будет смотреть. Уилл из упрямства сказал бы, что вся его речь заранее просчитана, если бы собственными глазами не видел, как Алексу удалось словами приковать Касси к экрану телевизора.