Еще никогда в жизни ему так не хотелось напиться, но сколько бы шампанского он ни выпил в этот вечер за свой успех, забыться не получалось. Последняя вечеринка закончилась примерно час назад. Когда он уходил, Мелани собиралась нюхать кокаин в туалете в компании с костюмершей, а Герб начал обсуждать с группой продюсеров гонорары Алекса. Фабрика грез тут же забыла неудачи, преследующие «Макбета», Алекс в очередной раз взлетел на гребень успеха. У всех на устах было его имя, но никто не заметил его ухода.
«Интересно, а Касси смотрела церемонию?» — подумал он и тут же отругал себя за эти мысли.
Это была его ночь. Ради всего святого, как долго он к этому шел! Как долго доказывал, чего стоит! Он погладил головы статуэток, удивившись тому, как они сохраняют тепло прикосновений.
Он взял своего первого «Оскара» и взвесил его на ладони, как в бейсболе. Потом сжал пальцы.
— Это для тебя, мамá, — сказал он и швырнул статуэтку в угол с такой силой, что разорвались обои и отвалилась штукатурка.
Взял второго «Оскара», в честь отца, и бросил туда же, чуть не хрюкнув от удовольствия, когда пальцы соскользнули с гладкого металла.
Губы Алекса расплылись в подобии улыбки, когда он направился к третьей статуэтке. Самое вкусное напоследок. Он схватил фигурку, думая о своей дорогой, преданной жене, и замахнулся.
И не смог. Издав странный гортанный звук, Алекс тяжело упал в кресло за письменным столом. Он погладил статуэтку, словно извиняясь, и вдруг почувствовал нежный изгиб шеи Касси и посеченные кончики ее волос. В глазах запекло. Он закрыл лицо руками и опустил голову на стол.
Лучший фильм. Лучший актер. Лучший режиссер. Худший муж. Алекс и раньше замечал параллели между искусством и жизнью, но это никогда не задевало его за живое. Его благодарственные речи на сегодняшнем вечере были тщательно прописаны, каждое слово продумано, и все для того, чтобы поймать Касси, где бы она ни была, и вернуть назад. И только теперь он начал понимать, как много значили сказанные сегодня слова.
Завтра он мог проснуться с сотней предложений сняться в кино, с гонораром, доходящим до двадцати миллионов за фильм, но этого недостаточно. И никогда не будет. Он все бы отдал и жил на пляже в картонной коробке, если бы мог избавиться от той части себя, которая причинила ей боль.
В рассеивающихся сумерках своего кабинета Алекс Риверс вслух, шепотом раскрыл тайну, которую не знала блистательная публика, продолжающая веселиться на бульваре Сансет: он никто.
Если бы не она…
Она делала его единым целым.
Когда зазвонил телефон частной линии связи, он уже знал, что мысленно вызвал жену. Поднял трубку и замер, ожидая услышать ее голос.