и бил в ритуальный барабан. Он стоял перед самодельным алтарем, на котором лежали череп буйвола, принадлежавший Джозефу, красный и черный жезлы, орлиное перо и олений хвост. В доме царила темнота, если не считать пробивающихся внутрь полосок лунного света.
У Касси кружилась голова — то ли от усталости, то ли от удушливого запаха полыни, ковром устилающей пол и вплетенной в волосы каждого зрителя. Уилл, который, как мог, постарался объяснить ей суть церемонии еще до начала, сказал, что полынь — священное растение, предназначенное для духов. Все знаки, которые они посылают Джозефу, представителю «мертвых» на земле, передаются через полынь.
Комнату наполнили ночные шорохи, тени и звуки. Звуки были высокими и неестественными, нечеловеческими, настойчивыми.
— Духи здесь, — сказал кто-то.
Этого голоса Касси раньше не слышала, но он был очень знакомым, возможно, даже принадлежал ей самой. Она почувствовала, как за ее плечом раздался громкий крик орла, и хотя открыла глаза, чтобы лучше видеть, не могла сказать, чья рука пустила через потолок цепочку звезд. Одной рукой она продолжала сжимать руку Уилла, второй держалась за ручку Коннора, как будто боялась, что его могут украсть.
Церемония завершилась, и Джозеф Стоящий на Солнце снял одеяло. Стряхнул полынь и свернул его, убрал все с алтаря, а после направился к Касси. Но прежде чем заговорить с ней, опустился на колени у колыбели. Он приложил ладонь ко лбу мальчика и схватил Касси за руку, чтобы она последовала его примеру.
Коннор был красным и потным, но при этом издавал негромкие, счастливые звуки — бальзам на материнское сердце. Температура упала. Потрясенная Касси повернулась к Джозефу.
— Úyelo. Его отец едет, — сказал шаман. — Как и ты, его тело сгорает от страха неизвестности.
За обветшалой занавеской, которая отделяла спальню от остальной части дома, бодрствовали Сайрес и Доротея. Они лежали на спине и, переплетя костлявые пальцы, смотрели в потолок.
— О чем ты думаешь? — шепотом спросила Доротея, чтобы не побеспокоить спящих в гостиной Касси, Коннора и Уилла. Она погладила Сайреса по плечу, чувствуя не морщинистую кожу и дряблые мышцы старика, а крепкие мускулы, которые запомнила с молодости.
— О том, как впервые к тебе прикоснулся, — ответил Сайрес.
Доротея зарделась, шлепнула его по руке, но улыбнулась.
— Ты сумасшедший старый дуралей, — пожурила она.
— Раньше я ночами не спал, думая, как отделаться от твоей бабушки, — признался Сайрес. — Она всюду следовала за тобой.
— Понятно, — протянула Доротея, — что не давало тебе спать.