Если бы по внутренней стороне ее руки не поползла букашка, Касси так бы и не заметила камень. Она повернулась, и ее глаза оказались на одном уровне с обрезанными ветвями самшита. Тщательно скрытый, внутри изгороди лежал небольшой розовый плоский камешек.
Он был не совсем овальным, он был грубо отколот и поэтому кривобок. Касси полезла под кусты ежевики, чувствуя, как ветки, словно браслеты, обвивают ее запястья. Это был розовый кварц, и она привезла его с восточного побережья. На плоской поверхности были вырезаны три буквы «ККМ» и год «1976».
Она не помнила, почему спрятала его в кустах лабиринта Алекса. Она даже не могла вспомнить, рассказывала ли Алексу об этом камешке. Но она поняла — это первое вещественное доказательство, в которое она поверила по-настоящему; первая вещь, которую она увидела после потери памяти и которая убедила ее, что раньше она принадлежала этому месту.
Касси перевернулась на спину и положила камень на грудь. Она смотрела на солнце, пока этот прекрасный мир, который предлагал ей Алекс, не потемнел и она не прошептала имя Коннора.
Первого ноября 1976 года в начале восьмого утра отец Коннора зашел в кухню, где его жена и сын ели манную кашу, и убил обоих из дробовика. В тот промежуток времени, когда Касси услышала выстрелы и позвонила в полицию, а сама побежала по тропинке через лес к дому Коннора, мистер Муртау успел выстрелить в себя.
От выстрела отца Коннора отбросило в гостиную, но миссис Муртау лежала в кухне на полу. Затылка у нее не было. Коннор упал на мать, в его груди зияла огромная дыра.
Касси спокойно, поскольку пребывала в шоковом состоянии, опустилась рядом с Коннором и положила его голову себе на колени. Коснулась пальцами еще теплых губ. Она хотела его поцеловать, как вчера на кладбище, но не смогла себя заставить.
Полиция и врачи скорой помощи оттащили Касси от тела Коннора. Она сидела в углу кухни с грубым шерстяным одеялом на плечах, в который раз отвечая на одни и те же вопросы. Нет, самого преступления она не видела. Нет, мистера Муртау в то утро она не видела. Нет, нет, нет.
Все знали, насколько близки были Коннор и Касси. До похорон ее в школу не пускали, но слухи до нее все равно дошли. «Говорят, он нажал на спусковой крючок пальцем ноги. Не смог найти работу, заглядывал в бутылку. Просто так убил невинного мальчика в самом начале жизни». По крайней мере, в собственной семье она смогла бы заметить приближающееся несчастье. Семья Коннора гнила под пряничным фасадом, и этого никому не было видно.
В день похорон пошел снег. Относительно тела Коннора не было распоряжения, поэтому с его телом поступили так же, как с телами его родителей, — его кремировали. Прах развеяли над озером Мусхед. Касси смотрела, как открывали урну с прахом миссис Муртау, потом открыли урну ее мужа. Когда начали развеивать прах Коннора, Касси заплакала. Никто не пытался ее остановить, только отец прижал руку в перчатке к ее рту, чтобы крик звучал не так громко. Было несправедливо, что Коннор и его отец остаток вечности будут смешаны друг с другом. Она хотела, чтобы все переиначили. Хотела, чтобы Коннора отдали ей.