Тогда мы и поспорили о том, гибнет ли Земля или нет, и можно ли ее спасти без активного вмешательства, которое разрушит сюжет, и сделает книгу не такой интересной. Росси сказал, что со всеми проблемами можно справиться изнутри. Марек утверждал, что мир летит в тартарары с возрастающей скоростью. Наконец, мы заключили наше странное пари.
Конец времен растягивался — все равно, cогласно всем пророчествам, он должен был длиться не мгновения, а годы. На пять лет Нора и Володя возвращались на Землю, и с ними отправлялся Росси. Каин попросился к нему в видеооператоры. Марек, отвезя их, вернулся сюда, и стоял за моей спиной, пока я описывал, что там с ними происходило. Пять лет работы — на Земле. Двадцать восемь дней непрерывного стучания по клавишам — здесь.
…Прощаясь со мной, она плакала и спрашивала, что же ей делать. Кому было это знать, как не мне; нo я не удержался от авторского соблазна, положил ей руку на плечо и сказал: «знаешь что, девушка, решай сама».
…Я старался не находить особо экстравагантных сюжетных решений. Как мы и условились, я давал Земле самой вести меня за собой, исходя из ее собственной логики. Война сменяла войну, скандал сменялся другим скандалом, на место бездельного и больного правителя приходил деятельный и здоровый до отвращения, и страны трепетали. Я прослеживал судьбу своих главных героев сквозь хитросплетения сходящей с ума планеты, а второстепенный герой стоял подле ме я, как прежде стоял Росси, и говорил: «вот видите, пан Иермет… вот видите…»
Не то, чтобы они не старались изменить мир: они делали все, что могли. Я снабдил их всеми знаниями, которыми сам обладал на тот момент: той распечаткой, что до этого дал Мареку. Тайную науку о строении бытия, которую хранили самые посвященные адепты наиболее эзотерических верований, они могли изучать по оригиналу — моему Приложению Первому. К их услугам был главный критик мироздания, а автор этого мироздания был к ним особо благосклонен (Марек предупредил: «если что с ними случится — покажу, для чего у меня клыки»; впрочем, мы с ним уже решили, что с гибелью Магды вампиры постепенно становятся обычными людьми). И все же…
Десятого апреля 2001 года, ровно через пять грегорианских лет пocлe описываемых ранее событий, белый автофургон Марека появился на земных дорогах, забрал пятерых человек и одну видеокамеру, и вновь занял свое место на нашем дворе, рядом с моим шестиместным искдичем и дочкиным самокатом.
Вот мы и сидим опять у нас дома, нo на этот раз — в большой комнате, на диване. Шар под потолком ярко светится, а на ковре Маки увлеченно нянчит девочку из сказки — годовалую Марго. Ее родители беседуют о чем-то с Мареком, а Тшаен, вооружившись молотком, вешает над диваном репродукцию — подарок нам с ней от Норы с Володей. На картине изображены две руки, рисующие одна другую. Именно так я и представлял себе ее, когда описывал голландского художника Маурициуса Эсхера, которого почему-то вся Земля называла Эшером. Но рисовать, как он, я, конечно, не смог бы. Мы с Руэлом налаживаем видеоаппаратуру. Росси уже умчался домой, к жене и детям. Нашего сына, как всегда, нет дома. Что ж, у каждого своя история.