– Ты понимаешь, что говоришь, парень? – выдохнул Джон. – Это ведь не просто жалость к своему напарнику, а?
Выражение лица у Гарта стало отрешенным и невыразительным.
– Это в самом деле был я. Девушка не шла у меня из головы с того самого момента, как она зашла в мастерскую к моему хозяину несколько недель назад.
– Ну и как тогда все произошло? – требовательно спросил Джон, все еще сомневающийся в правдивости признания Гарта.
– Молодая женщина вышла из нашей мастерской как раз перед закрытием. Она заставила меня сгорать, от желания, поэтому я и пошел за ней в собор. Сначала я ничего не собирался с ней делать, просто поглазеть на нее на расстоянии, чтобы увидеть это лицо, эти полные губы. Но покачивание ее бедер, изгиб груди… я потерял голову. Когда она вышла через маленькую боковую дверь, я последовал за ней – и там, снаружи, в темноте, не смог совладать с собой…
Страсть в его голосе, когда он, рассказывая, словно заново переживал эти моменты, убедила Джона, но, поскольку Альфред, кажется, уже перешел границу между жизнью и смертью, констебль прервал их, послав одного из своих людей поднять железные плиты, пока они обдумывали этот новый для них поворот событий.
– Так и ты тоже участвовал в этом, грязная свинья? Полагаю, потом и Альфред, в свою очередь, позабавился с бедной девочкой, а? Они оба тут замешаны, разве не так я говорил, Джон? – воскликнул Ричард де Ревелль, буквально лучась самодовольством.
– Не «тоже», говорю я вам, – крикнул своим глубоким голосом Гарт. – Понимаете, это был я, один. Не он. Альфред уже больше ничего не может, хотя и не прочь иногда приласкать глазами смазливую мордашку.
Ричард небрежно натягивал свои перчатки из мягкой кожи.
– Вероятно, на следующей неделе я повешу вас обоих, просто на всякий случай, я не верю той лжи, которую вы, чернь, пытаетесь скормить мне.
Для коронера это оказалось уже слишком, хотя он и привык к избирательному чувству справедливости у шерифа. Он отвел де Ревелля в сторону и пробормотал сквозь стиснутые зубы, приблизившись к нему вплотную:
– У тебя нет власти повесить их, Ричард Изнасилование – уголовное преступление, тебе это прекрасно известно. Я позволил тебе поразвлечься, чтобы ты получил наконец свои признания, но эти двое должны предстать перед Королевским судом.
Ричард небрежно отмахнулся от коронера.
– Сотни лет суд графства был достаточно хорош для этого, в конце его все та же самая виселица. Почему ты такой упрямый, Джон?
– Потому что закон короля и есть закон. Семьи имеют право высказаться и выбрать компенсацию или смерть.