– Отец!
Не было слышно ни слез, ни причитаний, только тихая мелкая дрожь била обоих.
Внезапно Джон ощутил себя здесь совершенно чужим и, сделав знак архидиакону и священнику следовать за собой, вышел наружу, оставив двух женщин с отцом и его дочерью.
– Нам придется подождать, пока она придет в себя, – заявил он. – Нет никакого проку в том, чтобы пытаться расспросить девушку или осматривать ее, пока отец хотя бы немного не успокоит ее,
Де Алекон скривился.
– Но она сейчас выглядит как раз неестественно спокойной – я полагаю, это у нее от шока? – Будучи действительно целомудренным, священник совершенно ничего не знал о женщинах, что даже в то время представлялось большой редкостью.
Дверь отворилась, и к ним вышла Неста.
– Ей лучше вернуться домой, оказаться в знакомой обстановке, среди знакомых вещей. Этот гадючник, в котором полно мужчин, пусть даже они называются священниками, – для нее сейчас самое неподходящее место. – Обычно жизнерадостное лицо Несты осунулось, и Джон заметил слезинки в уголках ее глаз.
Старый священник, горя желанием тоже сделать что-нибудь полезное, нетвердой походкой удалился прочь, бормоча, что приведет носильщиков с паланкином: путешествие отсюда до дома Риффордов на Хай-стрит будет недолгим, поскольку в маленьком городке до любого места было рукой подать.
– Как насчет Ричарда де Ревелля? – спросил архидиакон. – Он ведь очень дружен с Риффордом. Когда он узнает об этом случае, то многих могут повесить по одному только подозрению!
Не успели слова сорваться с губ коронера, как их заглушил резкий скрип распахиваемой двери и перед ними возник Генри Риффорд собственной персоной. Теперь его лицо было пурпурным от гнева, он едва мог говорить от бешенства.
– Найдите мне этого негодяя, и я разорву его собственными руками! – прорычал он.
Де Алекон в знак сочувствия молча положил руку на плечо Риффорда.
– Да укрепит и утешит тебя Господь в этот час испытаний, брат.
Участие Джона де Вулфа имело более практичное выражение.
– Послали за носилками, и мы отнесем ее домой. К шерифу отправился посыльный, и уже сейчас констебль замка вместе со своими людьми обыскивают улицы, ища этого негодяя.
– Как это могло произойти в священном месте? И что там действительно произошло? – прошептал отец, бушующая ярость которого сменилась полным упадком сил.
Архидиакон мягко поведал ему то немногое, что знал сам: как он услышал отчаянные стоны и как обнаружил Кристину, почти скрытую за кучей камней, которыми ремонтировали собор. Он побежал к ближайшему дому каноника за помощью, и они перенесли девушку на матрасе в ближайший кафедральный лазарет. Она не произнесла ни слова, но, судя по разорванной и находившейся в полном беспорядке одежде, а также по синякам и кровоподтекам на лице и шее, архидиакон с неохотой предположил, что случилось самое худшее.