– Я пойду с ними, – сказал Гарри. – Порой пьяных приходится вытаскивать из канав и котлованов, выкопанных под фундаменты домов.
Дэниэл и Кейт остались в баре одни, если не считать хозяина, с легким звоном убирающего со столов пустую посуду. Дэниэл подошел к камину и разворошил сапогом тлеющие бревна, вызвав фейерверк искр. Пламя вспыхнуло с новой силой. Он снял перчатки и, положив их вместе с хлыстом на каминную полку, протянул к огню озябшие руки и обернулся к Кейт.
– Итак? Вы все еще испытываете сочувствие к этим лентяям? Ни одно утро не проходит без подобной неприятной процедуры. Я бы уже давно многих уволил, если бы это гарантировало уменьшение количества пьяных в других бригадах. Пьянство – проклятие низшего класса. Будь моя воля, держал бы все пивные закрытыми до конца рабочего дня.
Хозяин замедлил уборку и усмехнулся, уверенный, что закон никогда не допустит подобного.
– В таком случае наступят тяжелые времена для нашего брата, мистер Уорвик. Готов побиться об заклад, что вы, путешествуя по стране во время ваших боевых турниров, с удовольствием заезжаете в придорожные гостиницы в любое время суток, чтобы выпить что-нибудь согревающее. Это стало бы невозможным, если бы мы не работали в любое время равно для бедных и богатых.
Дэниэл проигнорировал бесцеремонное вторжение хозяина в их разговор, ожидая ответа Кейт. Размышляя над тем, что сказать, она подошла к огню, отблески пламени танцевали на складках ее плаща, отражая игру света и тени на лице. Грациозным движением она отбросила полы плаща и, следуя примеру Дэниэла, поднесла к огню руки. Неожиданно он снова ощутил знакомое очарование, вызванное неумышленной чувственностью каждого движения этой женщины, испытывая волнение и возбуждение, как в Винчестере или в тот жаркий день, когда застал ее, полуобнаженную, в холле. Не осознавая своего влияния на него, она спокойно и задумчиво смотрела на пламя.
– Многие из этих людей вынуждены преодолевать значительное расстояние, чтобы добраться до Истхэмптона. И я верю, что больше всего на свете они желают отдохнуть и освежиться.
В любое другое время он ответил бы ей саркастическим замечанием, но в этот момент она словно околдовала его.
– Как хорошо, что женщины не управляют бизнесом, – заговорил он непривычно нежно, – иначе они баловали бы своих работников, как капризных детей.
– Доброта не может быть неуместной, – задумчиво ответила она.
Его брови нахмурились. Он не считал себя полностью чуждым доброте, но всему есть предел. Схватив перчатки и хлыст, он отошел от огня.
– Мне еще нужно успеть сделать кое-какую работу до завтрака.