– Тогда вытирай пыль почаще, дорогая.
– Я тебе не домработница. Возьми тряпку и вытри, если хочешь.
Готовила она тоже отвратительно – какие-то жидкие супы и пригорелые каши. А из мясных блюд предпочитала колбасу, сосиски и покупные пельмени.
Быстров терпел, но в конце концов взбеленился.
– Господи! – воскликнул он, отодвигая тарелку с неопределенного цвета жидкостью, в которой плавали манные крупинки. – Что это за гадость? В солдатской столовой и то лучше кормят.
– Вот и женился бы на поварихе… из солдатской столовой! – парировала Лена.
Она схватила тарелку, вылила содержимое в раковину и гордо удалилась.
Скандалы стали повторяться все чаще, по разным поводам: нестираное белье, невыглаженные рубашки, негодная еда. Секс превратился в редкое, почти недоступное удовольствие. Лена скорее терпела его ласки, чем желала их.
– Послушай, – как-то спросил ее Быстров, – а зачем ты выходила замуж?
Она задумалась, пожала плечами.
– Не знаю…
– Но ты хотя бы любишь меня?
– Ой, Толик, прекрати! – вздохнула она. – Странно слышать от тебя такие слова. Ты же видишь во мне уборщицу, прачку и кухарку. Какая любовь?
– А ты во мне – источник денежных средств.
– Хилый источник, – усмехнулась Лена. – Какова плата, таково и обслуживание!
Она хлопнула дверью и ушла к родителям, на два дня. Потом они неделю не разговаривали. Так и шла их семейная жизнь – скандал сменялся молчанием, молчание – скандалом. Первой не выдержала Лена.
– По-моему, нам пора поговорить о разводе, – заявила она. – Между нами нет ничего общего, кроме крыши над головой. Ты не находишь?
Быстров испугался. Снова у него не ладятся отношения с женщиной. Мама предупреждала, а он не послушал. Как же быть?
Первый намек на развод ему удалось замять. Некоторое время в квартире царили тишина и покой. Анатолий сам жарил себе яичницу и картошку, Лена сидела в кресле, уткнувшись в книгу, и жевала конфеты. Каждый занимался тем, чем хотел. Через две недели запас его терпения иссяк. В ванной накопилась куча грязного белья, продукты закончились, а Лена целый вечер просидела у окна с отцовским биноклем.
– Что ты делаешь? – скрывая раздражение, поинтересовался Быстров.
– Смотри! – возбужденно воскликнула она. – Он там что-то прячет! Думаю, наркотики.
– Дай-ка…
Он взял у жены бинокль и посмотрел в окно дома напротив. Там горел свет. Какой-то здоровяк запихивал в щель между печью и стеной целлофановый пакет, набитый чем-то вроде ваты.
– Я узнавала. Эта квартира сдается в наем, – сообщила Лена. – Он там устроил тайник и…
– Какое твое дело? – возмутился Анатолий. – Что ты заглядываешь в чужие окна? Существует такая вещь, как частная жизнь. Тебе об этом известно?