Доставая конфету из коробки, Аленка делала вид, что всецело увлечена выбором, но по тому, как она упорно старалась не встретиться глазами с матерью, Светлана поняла, что ее подозрения относительно ревности не так уж и беспочвенны.
– Ты напрасно переживаешь, – глядя на профиль дочери, спокойно сказала Светлана. – Любовь нельзя поделить, как яблоко, и уж тем более перетянуть, как одеяло, с одного ребенка на другого. Да, я очень люблю Володю и очень за него переживаю, но мое чувство к нему не меняет моего отношения к тебе. Понимаешь, он еще мальчишка, а мы с тобой уже взрослые женщины, и относиться к вам одинаково я просто не могу, хотя люблю вас обоих. – Светлана увидела, как на щеках Алены проступил едва заметный румянец. – Наверное, за нашу жизнь мы успеваем сделать не так уж и много, но главное, чему каждый должен успеть научиться, – это прощать, иначе жизнь потеряет смысл. Это умение приходит не сразу, не вдруг, оно накапливается постепенно, день за днем, замыкая цель человеческого существования в единый круг.
– По твоей теории выходит, что тот, кто копит обиды, в какой-то момент должен переполниться ими и лопнуть, как детский резиновый шарик? – В уголках глаз Алены появились тонкие, едва заметные лучики, и Светлана, поняв, что вопрос о ревности с повестки дня снят, облегченно вздохнула.
Через час, когда они наполняли чашки по третьему кругу, вернулся Иван. Уставший и измотанный, он объявил, что в районе мягкого хлеба уже нет.
– Пришлось брать булки, – проговорил он, – но зато горячие.
Раскрыв пакет, он вывалил на стол несколько булок в форме сердечек.
– Ваньша! – ахнула Аленка, – что ты притащил? Они же сладкие.
– Зато мягкие, – гордо заявил он. – Сходить еще раз?
– Не стоит, – сдалась Алена, – тем более что хлеб плохо влияет на фигуру.
Время летело незаметно. Светлана глядела на дорогие ей лица и думала о том, что она самая счастливая на свете. О том, что произошло сегодня в школе, она рассказывать не стала, боясь разрушить незримую ауру тепла и близости, установившуюся в доме в последний день уходящего года.
За окном совсем стемнело, фонари выдергивали из мрака желтые конусы света, в которых, кружась, метались крупные хлопья мокрого снега. Где-то за пределами этих световых островков грохали петарды, обдавая небо разноцветными блестящими брызгами; яркими змейками переползали с места на место светящиеся огоньки иллюминаций. Последний день последнего месяца года подходил к концу, и в этот раз, слушая помпезный бой курантов, Светлана подумала, что просить у судьбы ей больше нечего: все, чем она дорожила, у нее было.