— Пап? Прости меня… — На глаза наворачивались слезы. Нет, она ни за что не позволит себе расплакаться перед копом и толпой зевак, поэтому Райли собралась с силами и сказала: — Я не знаю, что произошло.
На другом конце повисло молчание. «Почему он ничего не говорит? О боже, он, наверное, в бешенстве. Я труп».
— Райли… — Отец сделал глубокий вздох. — Ты уверена, что с тобой все в порядке?
— Да. — Не стоит говорить ему об укусе, он уже достаточно на это насмотрелся.
— Пока с тобой все хорошо, остальное не имеет значения.
Однако Райли была не уверена, что университетские власти будут такими же снисходительными.
— Я сейчас занят, поэтому не смогу за тобой заехать. Но я кого-нибудь пришлю — не хочу, чтобы ты ехала на автобусе. Не сейчас.
— Спасибо.
Снова тишина. Она слышала, как стучит ее сердце.
— Райли, что бы ни произошло, помни, что я тебя люблю.
На этот раз телефон замолчал окончательно. Усиленно моргая, чтобы не расплакаться, Райли убрала его в сумку. Она знала, о чем думал ее отец: получение лицензии ловца оказалось под угрозой.
«Но я не сделала ничего неправильного».
Библиотекарь уже успела привести себя в порядок и сейчас стояла рядом с Райли. Девушка ей даже позавидовала: есть же такие женщины, которые могут идеально выглядеть в любой ситуации. Может, библиотекарей как-то специально учат этому в институте?
— Можете это подписать? — спросила женщина.
Райли ожидала, что сейчас ей выставят список повреждений и велят подписать бумагу, что она обязуется за все это заплатить. Однако это оказалась заявка на избавление от демона, которую должен подписать ловец после выполнения работы.
— Но… — начала Райли.
— Ты же поймала его, — сказала библиотекарь, указывая на кружку, стоящую на столе. — Кроме того, я сверилась со списком демонов. Это ведь был не один из тех мелких пакостников?
Райли покачала головой и подписала заявку.
— Вот и хорошо. — Библиотекарь материнским жестом пригладила запутавшиеся волосы Райли и одарила ее нежной улыбкой. — Не переживай, все будет хорошо. — И ушла.
Мама Райли говорила то же самое перед смертью. Те же слова произнес отец, когда их дом сгорел дотла. Взрослые всегда ведут себя так, словно могут все исправить.
Но они не могут. И они отлично это знают.