Черты его лица разгладились, снова стали по-детски нежными и мягкими — тридцати прошедших лет как не бывало!
Но его уже не удивляла эта перемена. Юность вернулась, и отныне все будет по-иному: прошлого больше нет, настоящее же вечно.
И это колдовство вполне естественно.
Они пошли дальше, останавливаясь у каждой витрины, — и не могли наглядеться на свое отражение, вдоволь насладиться новым, волшебным состоянием. Увидав большое кафе, они вошли и сели на открытой террасе. Им пришлось долго и терпеливо ждать, прежде чем официант подошел к столику.
Приблизившись, он принялся молча вытирать стол, будто не замечал их присутствия. Фридерик и Мари-Кристин заговорили с ним — он ничего не услышал. Но эта забавная сценка ничуть не нарушила очарования столь удивительной встречи.
— Расскажи о себе, чем занимаешься, — попросила Мари-Кристин.
Он бегло поведал ей о своей жизни. Воспоминания о прошедшем самым странным образом уже таяли в его памяти… Все это казалось Фридерику отныне суетным, ничтожным, зыбким. Он был уверен лишь в том, что держит за руку Мари-Кристин, умершую десять лет тому назад, и что сам он всего час как отошел в царство теней. Оба они перешагнули ту таинственную границу, которая отделяет реальность от потустороннего мира; вот почему окружающие перестали замечать их. Они поняли, что теперь невидимы для остальных людей, и убедились в этом, когда к их столику направились мужчина и женщина, говоря: «Вон там свободно!»
Фридерик и Мари-Кристин встали и вышли из кафе. Прогулка продолжалась. Девушка снова заговорила:
— Я ждала тебя. Не знаю, где я была, что делала с тех пор, как умерла. Но едва я возникла неизвестно откуда — там, среди зевак, собравшихся вокруг этого несчастного парня, как почувствовала, что сейчас увижу тебя. И когда появился этот красный грузовик, я поняла, что это судьба…
Она замолчала, на мгновение уйдя в себя, и вдруг вскрикнула:
— Фридерик, так это был ты?
Она погладила его по щеке, нежно, робко, словно ему угрожала опасность. Заволновалась — как он себя чувствует не больно ли ему. Нашептала тысячу ласковых словечек.
Мимо шли люди, безразличные ко всему. Вокруг гудела толпа — служащие торопились домой после работы, — а они обнявшись, замерли на месте. Все это было прекрасно, невероятно и, несмотря ни на что, реально.
Влюбленные шли куда глаза глядят и вспоминали давно минувшее время — счастливые, свободные от всего, кроме самих себя, — шли, чувствуя необыкновенную легкость.
А улицы постепенно меняли свой облик. Строгие архитектурные формы смягчались, линии становились нечеткими, размытыми. Окутанные дымкой, дома медленно исчезали. Нелепо извиваясь, они вертелись волчком, беззвучно ударялись друг о друга и пропадали совсем.