— Непонятно, почему птицы не прилетают, — сказала Ану.
— Это же совсем новая кормушка, — ответил Сипсик. — Птицы еще не знают, какой замечательный кусок сала их ждет.
— Надо набраться терпения, — сказала Ану.
И они принялись терпеливо ждать.
Вдруг прилетела маленькая желтогрудая синичка и уселась на крышу кормушки. Может быть, это была та самая синичка, которая раньше стучала в окно. А может быть, и не та, ведь все синицы очень похожи друг на друга. Птичка слетела с крыши, приземлилась в кормушке, а потом уцепилась коготками за сало и вместе с ним стала раскачиваться на нитке.
Ану вскочила со стула и радостно захлопала в ладоши:
— Смотри, смотри, как она качается!
И тут синичка пропала. Свистнула, взмахнула крыльями — и была такова. Только сало все еще покачивалось на нитке.
— Почему она улетела? — удивилась Ану. Сипсик объяснил:
— Ты ее испугала. Надо сидеть тихо, как я, а то она будет бояться.
Скоро синичка вернулась.
Ану сидела теперь тихо, почти так же тихо, как Сипсик. Она даже не шевельнулась, только тихонько шепнула Сипсику:
— Смотри, как она клюет!
Они смотрели, как синичка клюет сало и совсем не боится их.
Потом стали прилетать и другие синицы. И Ану с Сипсиком смотрели, как птицы раскачиваются на нитке и клюют сало. Ану старалась сидеть так же тихо, как Сипсик. Ведь Сипсик знал, как надо смотреть на синиц.
Бабушка уехала в деревню, а Март пошел на день рождения к другу. У мамы с папой как раз на этот вечер были билеты в театр на представление для взрослых.
— Как же быть? — расстроилась мама. — Ану никогда еще не оставалась дома одна, вдруг ей станет страшно?
— Неважные дела, — согласился папа. — Что ж, пойдем в театр в другой раз.
Ану сказала:
— Я, наверно, не буду очень уж бояться.
И они решили, пусть Ану попробует остаться дома одна.
— Ты можешь зажечь везде свет, — разрешила мама. — Когда светло, не так страшно.
— И радио пусть играет, — предложил папа. — Если радио будет играть, ты почувствуешь себя смелее.
Скоро мама с папой ушли, и Ану осталась дома одна. Совсем-совсем одна, так что ей даже стало немного не по себе. Она зажгла повсюду свет, чтобы было не так страшно. И все-таки ей было как-то странно, что везде такая удивительная тишина. Тогда она включила радио, чтобы чувствовать себя смелее. Но из радио раздалась грозная барабанная дробь, а остальные инструменты играли так быстро, как будто кто-то за кем-то гнался. От этой музыки Ану не почувствовала себя смелее, наоборот ей делалось все страшней и страшней.
Ану и прежде доводилось испытывать страх. В деревне у тети она боялась петуха, который орал злым голосом, а кроме петуха, она еще боялась грома и молнии. Сейчас не было ни петуха, ни грозы, но она все равно ощущала страх — это было страх одиночества. Хуже всего было то, что этот страх одиночества все рос и рос, и в конце концов Ану чуть не заплакала. Может быть, она даже громко заревела бы, не раздайся, к счастью, чей-то тонкий голос: