– Не я, – поправил его Валентин, – а мой приятель, что двигал тогда стаканчики. Я тогда тоже проиграл.
– Хрен редьки не слаще. А я потом приходил на то место, искал вас, хотел сыграть еще. – Похоже, один из самых богатых людей Ярославля был совсем не в обиде на мальчишек, обыгравших его. – Так ты, стало быть, Митряев?
– Митряев, Гурьян Гурьяныч. Михайла Митряев, – уточнил Валентин. – А на то самое место я тоже не смог больше прийти. И вот почему, Гурьян Гурьяныч. Я не родной сын Мудра Лукича Митряева, а пасынок. Я и есть природный, законный Митряев. А Мудр никакой не Митряев, а бывший кучер, женившийся на моей матушке и таким образом пролезший в нашу семью.
Прозоров кивнул – знаю, мол. Видя, что слушают его с благосклонностью, Валентин вдохновился еще пуще и в самых ярких красках живописал всю историю своих взаимоотношений с Мудром. Прозоров выслушал его внимательно, а когда Валентин закончил, сказал, осуждающе покачав головой:
– Это ж надо до такого дойти… Ты можешь чем-нибудь доказать, что Мудр Митряев добивается твоей смерти?
– В том-то и дело, что нет. Со стороны это видится как хлопоты заботливого папаши, который пытается наставить на путь истинный непутевого сына. Подумаешь, хочет изловить сбежавшего из дома мальчишку…
– Гм-м… Чем же я тогда могу помочь тебе, Михайла?
– Перед вами лежит слиток. Это серебро, Гурьян Гурьяныч. Прячась от мудровских наемных убийц, во время своих вологодских скитаний я наткнулся на серебряный рудник, принадлежащий одному из местных княжат. Рудник практически не давал серебра, принося своему владельцу одни убытки. У меня было с собой немного денег, данных мне матушкой, и я, пожалев несчастного владельца, выкупил у него задешево этот рудник. Каково же было мое удивление, когда рудокопы через несколько дней наткнулись на жилу. Жила та бедна, серебра дает мало, но я надеюсь на Божью милость.
– Ты хочешь сказать, что это серебро добыто у нас?
Прозоров покачал слиток на ладони.
– Да, Гурьян Гурьяныч. Под Вологдой. В этом-то серебре и кроется смысл моей просьбы. Для меня оно дорого не само по себе, а как предлог для открытия самостоятельного дела. Ведь если у меня будет собственное дело, а купеческое сообщество признает меня как равного, как члена гильдии, Мудр не посмеет тронуть меня.
– Гм-м… А ведь верно говоришь! – Прозоров пригладил свою ухоженную бороду обеими руками. – Но за вступление в гильдию надо платить…
– У меня есть эти деньги, – перебил его Валентин. – Поспособствуйте только, прошу вас, моему принятию. Ведь Мудр будет противиться изо всех сил.