«А папаша-то поумнее сынка будет, – мысленно усмехнувшись, подумал Валентин. – Прилюдно царя Ванькой хотя бы не величает».
– Кто это, ваше величество? И почему он смеет так властно с вами говорить? – зашептал он на ухо.
Царь скривился, как от кислого.
– А-а-а… Дядька мой, Никита Романович. Боярин. – Он повернулся к дядьке. – Я принимаю послов от Земства. Они подарки мне привезли… И деньги. – Тут взгляд царя упал на казначея. – Эй, Фуников, Никита Яковлевич, прими-ка мои деньги. Они вон у дороги, в сундуках. Да не путай их с опричными, это мои личные.
Как только царь переключился на казначея, Валентин поклонился царскому дядьке:
– Здрав будь, боярин Никита Романович. Послан я от Земства к царю с дарами и пожеланиями доброго здравствования ему и всей родне его. Зовусь я Михайла Митряев, купец Ярославской гильдии.
Никита Романович, в отличие от сына, нисколько не удивился, что в роли посла выступает купец. Его удивило скорее, что посол так молод.
– Уж не Мудра ли Митряева сын? – спросил он.
– Мудр мой отчим, – ответил Валентин, – но сейчас он за свои преступления отрешен судом от всех прав, и митряевский торговый дом вынужден был возглавить я.
После этих слов взгляд Никиты Романовича несколько потеплел, он только раскрыл рот, собираясь что-то сказать Валентину, как окрестности потряс громоподобный рев. Лошади при этих звуках словно взбесились. Никита Романович еле удержался в седле на шарахнувшейся в сторону лошади.
– Это он, тигра? – обрадовался царь, до появления дядьки с нетерпением ожидавший проанонсированный номер.
– Тигр, – поправил его Валентин.
Клетку, завешенную полотном и установленную на телегу, подкатили почти что к царю. Валентин кивнул, давая разрешение, завеса была сдернута с клетки, и во всем своем великолепии предстал красавец-тигр.
Один из слуг сквозь решетку принялся донимать его длинной палкой, на что зверь вновь ответил грозным рыком. Никита Романович, как человек предусмотрительный и осторожный, к тому времени уже успел спешиться и подойти к племяннику в тот самый момент, когда Валентин говорил ему:
– Примите, ваше величество, в дар этого могучего зверя.
Царь еще не успел издать ни звука, как Никита Романович прореагировал:
– А на что он надобен? Медведь хотя бы плясать умеет.
– Чуть позже, в соответствующей обстановке, и тигр продемонстрирует свое умение.
– А с медведем его стравить можно? – задал детски невинный вопрос царь.
– Можно, – разрешил Валентин.
– А на человека натравить? – зловещим тоном поинтересовался Никита Романович.
– Нельзя. Ибо, попробовав раз человечьего мяса, он не остановится. Он тогда станет в десять раз опасней.