Справа и слева, отступая от линии фасада метров на пять вглубь, к дому примыкали два флигеля, увенчанных высокими островерхими крышами. Зрительно они продолжали линию первого этажа, составляя с домом единое целое. Стены их были глухими, без окон, но и в правом и в левом флигеле имелись широкие ворота. К заднему углу правого флигеля примыкал частокол, огораживающий митряевскую усадьбу со стороны переулка.
На углу этого самого переулка и Никольской и стоял Валентин, выслушивая последние указания дядьки Кондрата.
– Вон та дверь, – сторож указал пальцем на торец дома, – она сразу на кухню ведет. Но ты туда не ходи. Там народу всегда много толчется. Все тебя сразу и увидят. Начнут судачить, мол, в каком виде Митряев-младший поутру домой вернулся…
– Куда же мне идти, если не туда? – нетерпеливо перебил его Валентин, не давая старику вновь впасть в педагогический раж.
– А вот ворота во флигель видишь?
– Ну…
От ворот к улице вела свежая санная колея, а одна из створок была слегка приоткрыта.
– То санный сарай. Снег эти бездельники, митряевские слуги, перед воротами только и убрали. А дальше, вишь, до самой мостовой санный след? То отчим твой, Мудр Лукич, в контору небось поехал.
– Отчима зовут Мудр Лукич?
– Ох, Михайла, неужто и это забыл? – Сокрушаясь, сторож покачал головой.
– Забыл, дядька Кондрат, забыл! Да сколько можно об одном и том же!
– Никакой он, конечно, не Мудр и уж тем более не Лукич. Был он кучером у батюшки твоего, и звали его Ляпа из Лукова. Луково – это деревенька верстах в пятидесяти отсюда. А как умудрился он жениться на твоей матушке, так и велел себя звать…
– Понятно, – вновь перебил словоохотливого старика Валентин. – Так куда идти мне?
– Так я ж тебе уже в который раз твержу – в ворота. Юркнешь в них и пройдешь сарай насквозь. На той стороне ворота всегда открыты. А даже если и закрыты, то калитка в них вообще без запора. Дойдешь вдоль стеночки до дома – и сразу за углом дверь. То черный ход. Войдешь, а там лестница вверх ведет, в господские покои. А уж дальше сам смотри…
– Ладно. Спасибо за все, дядька Кондрат. Я к тебе сегодня же заскочу и вещи твои верну.
– Не к спеху. Бывай здоров, Михайла, и… не пей так больше.
Валентин пересек переулок, скользнул вдоль стены флигеля и заглянул в узкую щель между створками ворот. Дед был прав. Ворота на противоположной стене были распахнуты настежь. По обе стороны от прохода стояли двумя аккуратными рядами повозки различных форм и размеров, а прямо посередине широкого прохода, усердно шаркая лопатой по полу, ковырялся какой-то мужичонка в коротком распахнутом полушубке.