Шнирер работал методично, как всегда. Сначала произвел разметку “удельного философского веса” каждого философа, затем отмечал “физический” вес книги и аккуратно записывал на листке бумаги.
Дверь кабинета приоткрылась, кто-то заглянул через щель.
— Ты не работаешь, папа? — спросила Амели, входя в комнату.
Амели никогда не входила к отцу, когда тот бывал занят. Это были часы священнодействия. Дочь философа была возбуждена, щеки ее горели румянцем. Шнирер посмотрел на дочь поверх очков и спросил кратко:
— Спорт?
— На этот раз нет. Я виделась с Отто.
Лейтенант Отто Эрнст был женихом Амели.
— Ну и что же? — спросил Шнирер, взвешивая Декарта.
— У нас с ним был разговор…
— Как вижу, очень горячий.
— Да. Я предлагала ему принять участие в полете. Он ответил, что с его стороны это было бы дезертирством. Он сказал: “Я должен остаться здесь, чтобы победить или умереть!” Отто убеждал меня остаться с ним.
Томик Декарта дрогнул в руке Шнирера.
— Ну, и что же ответила ты? — спросил он, стараясь скрыть тревогу.
— Я ответила ему, что последую за тобой, папа.
Шнирер нахмурился, чтобы скрыть радость:
— Так. А Отто?
— Отто говорит, что и тебе незачем лететь… И все эти книги ты хочешь взять с собой? Не собираешься ли ты, папа, читать лекции по философии марсианам или жителям Венеры?
— Если они существуют и достаточно развиты для этого, то почему бы им и не познакомиться с философами Земли? — ответил Шнирер. — А лететь мне необходимо. И это с моей стороны не дезертирство и не трусость. На мне лежит священный долг — сохранить мудрость Земли. Истинную философию, тысячелетнее наследие человеческой культуры. Всему этому, — он указал на книги, — угрожает страшная опасность. Кто знает, какие сокровища мысли погибли в огне при пожаре Александрийской библиотеки? А сейчас близится мировой пожар. Если коммунизм победит, я думаю, эти варвары сожгут все философские книги, кроме книг своих философов, — Шнирер покосился на камин. — Человечество одичает и в конце концов погибнет: машина истребит его. Во всем мире — пойми, во всей солнечной системе, во всем космосе! — сохранятся только в нашем “ковчеге” сокровища человеческого гения. Если нам не суждено вернуться на Землю, мы высадимся на какой-нибудь планете. Мы положим основание новому человечеству, истинной культуре — без машин, без заразы материалистической философии, без политики и без рабочих вопросов. — Шнирер выпрямился и стал похож на библейского пророка. — Там, на новой Земле, — продолжал он, подняв вверх палец, — понадобятся эти книги. Они станут нашими скрижалями завета. И я научу людей истине.