— Может найтись и толковая королева, — величественно возразила леди Хинтон со своего троноподобного кресла. — “Тоже подбирается к золотым россыпям!” — подумала она.
— Это решит выбор! — ответил Стормер. И он начал подсчитывать шансы: “За меня: я сам, конечно, голос Пинча, — припугну щенка, обещая в крайнем случае должность министра… гм… и только… А за Хинтон Уэллер, конечно, Эллен, Мэри обработают… Хорошо, что нет Блоттона… Как бы не прошла королевой! Нет, лучше без голосования, напролом, по-наполеоновски”.
— Эти дела “государственной важности”, — с иронией сказал Цандер, — мы пока оставим. Собирайтесь в дорогу. Не берите с собою ничего лишнего. Помните, что личных слуг на Венере не существует. Завтра выступаем на рассвете.
— А вы?
— Я остаюсь в ракете для ее охраны. Притом я не теряю надежды, что мне удастся наладить связь с Землей.
Начались новые сборы, новый отбор вещей. Леди Хинтон и на этот раз не рассталась со своим замшевым мешочком, пополнив свои сокровища двумя крупными бриллиантами. На заре прозвонил колокол. Началось “переселение народов”.
Горячий дождь больно стегал по лицу. Кругом пар, дым, туман. Грохочут громом облака, грохочут вулканы. Дрожит, гудит почва от скрытых вулканических сил. Жутко… Леди Хинтон шествует, опираясь на руку епископа. Скользит под ногами мокрая, каменистая почва. Длинная ряса епископа и подол широкого платья леди Хинтон путаются в ногах, цепляются за острые камни. Струйки горячей воды текут по лицу, спине, груди. У леди — лицо жертвы, ведомой на заклание.
— Боже мой! Никогда я не думала, что…
— Прошу вас, остановитесь, — сказал епископ, отдуваясь.
Он положил в лужу узлы — свой и леди Хинтон, поднял полы рясы до пояса и связал их узлом. Леди Хинтон отворачивается. Она шокирована. Епископ с открытыми ногами! Мало того что неприлично, это почти противоестественно.
— Советую и вам, мадам, сделать то же.
— То же? — с негодованием восклицает леди.
— Да, то же. Здесь не до этикета. Мы и так отстали и рискуем заблудиться. Нас никто не видит.
— Нет, нет. Идем, — решительно отвечает леди Хинтон. Епископ кряхтит, поднимает узлы. Плетутся дальше.
— Эй, эй, епископ! Хинтон!
Что за непочтительность! Это голос, кажется, мясника Стормера. Леди наступает на подол, падает. Уэллеру с трудом удается поддержать ее грузное тело. Он измучен, зол. Говорит грубо, повелительно:
— Я же говорил вам. Из-за вас мы отстаем.
— И это лорд епископ! Что делает с людьми Венера!
От обиды, усталости, оскорбления, досады леди Хинтон готова заплакать. Где ее выезды, вымуштрованные лакеи, понимающие ее с одного взгляда?..