На красных холмах
Тридцать белых коней
Друг другу навстречу
Помчатся скорей,
Ряды их сойдутся,
Потом разойдутся,
И смирными станут
До новых затей.
Вот все, что он сумел из себя выжать, — слово «съесть» мешало ему думать. Загадка была старая, и Голлум, конечно, знал ответ не хуже нас с вами.
— С-с-старье! — прошипел он. — З-з-зубы! З-з-зубы, моя прелес-с-сть! У нас-с-с их ш-ш-шес-с-сть!
Затем он задал вторую загадку:
Вез голоса кричит,
Без зубов кусает,
Без крыльев летит,
Без горла завывает.
— Минутку! — вскричал Бильбо, в чьих ушах по-прежнему звучало «съесть». К счастью, нечто подобное он когда-то слыхал и теперь напряг свою память и ответил: — Ветер, разумеется, ветер!
Он был так доволен собой, что следующую загадку сочинил сам. «Пускай помучается, мерзкое создание», — подумал он.
Огромный глаз сияет
В небесной синеве,
А маленький глазок
Сидит в густой траве.
Большой глядит — и рад:
«Внизу мой младший брат!»
— С-с-с, — просвистел Голлум. Он так давно жил под землей, что забыл про такие вещи.
Но когда Бильбо уже начал надеяться, что гадкое существо проиграло, Голлум вызвал в памяти те далекие времена, когда он жил с бабушкой в норке на берегу реки.
— С-с-с, моя прелес-с-сть, — просвистел он, — одуванчик, вот какой с-с-смысл.
Но такие будничные заурядные надземные загадки ему надоели. К тому же они напомнили ему о тех днях, когда он был не такой одинокий, не такой противный, не скрывался, не таился. И у него испортилось настроение. И еще он проголодался. Поэтому на сей раз он загадал загадку покаверзнее:
Ее не видать
И в руки не взять,
Царит над всем,
Не пахнем ничем.
Встает во весь рост
На небе меж звезд.
Все начинает
И все кончает.
На несчастье Голлума, Бильбо когда-то слыхал что-то вроде этого, и во всяком случае отгадка окружала его со всех сторон.
— Темнота! — выпалил он, даже не почесав в затылке и не приставив пальца ко лбу.
— Без замков, без засовов дом, слиток золота спрятан в нем, — сказал он просто так, чтобы оттянуть время, пока не придумает что-то поистине неразрешимое. Он считал загадку достаточно затасканной и постарался выразить ее хотя бы новыми словами. Но для Голлума она неожиданно оказалась трудной. Голлум свистел и шипел, пыхтел, но никак не мог догадаться.
Бильбо уже начал терять терпение.
— Ну, так что же? — сказал он. — По звукам, которые ты издаешь, можно подумать, что ответ — «кипящий чайник».
— Порас-с-скинуть мозгами, пус-с-скай дас-с-ст нам время порас-с-скинуть, моя прелес-с-сть.
— Ну? — повторил Бильбо, сочтя, что дал достаточное время «порас-с-скинуть». — Говори отгадку.