— Меня, Гоглидзе, двух братьев Кобуловых — Богдана и Амаяка, Цанаву, Деканозова и Мешика, всех, кого привез с собой из Грузии, когда в 1938 г. был назначен на пост наркома НКВД СССР.
— Ну вот, видите, — удовлетворенно проговорил Джуга, — быстро и хорошо договорились. Сейчас вас отвезут в Москву. И помните, о нашем разговоре никому ни слова. Если нарушите этот запрет, вы — покойник.
И, как бы не замечая протянутой ему руки Меркулова, Джуга поднялся.
Поднявшийся со стула вслед за ним Меркулов вдруг страшно захрипел и начал валиться. Не подхвати его вовремя Джуга, он наверняка разбился бы о цементный пол подвала.
Открыв глаза, Меркулов прохрипел:
— Сердце, невероятная боль…
— Этого нам только не хватало, — проговорил Джуга и приказал подскочившему офицеру: — Немедленно отвезите генерала в больницу на Грановского, — и, обратившись к Меркулову, успокоил: — Сейчас вас доставят в больницу, и все будет хорошо.
— Мне кажется, что я умираю, — прошептал Меркулов.
В больнице у него обнаружили обширный инфаркт миокарда. И он надолго выбыл из строя, превратившись в инвалида. Одним заговорщиком на какое-то время стало меньше.
Правда, после «профилактической» беседы с Джугой он уже ни на что не годился.
После разговора с Меркуловым, окончательно убедившись, что Берия — заговорщик, Джуга решил во что бы то ни стало убедить Сталина в необходимости его ареста. В дополнение к показаниям Меркулова благоприятный случай дал в руки Джуги важный документ, дающий все основания заподозрить Берию и его друзей в предательской деятельности.
В один из вечеров в Москве, в особняке Берии на улице Качалова, собрались его ближайшие «соратники» — генералы, смещенные Сталиным вместе с Берией в 1946 году с руководящих постов в органах государственной безопасности, Богдан Кобулов, Деканозов и Мешик.
Зная, что все его разговоры, как и разговоры других членов Политбюро, прослушиваются и записываются соответствующей аппаратурой, Берия специально для записи произнес «прочувственный» и «верноподданнический» монолог в надежде, что запись попадет в руки Сталина.
— Последнее время, — говорил Берия, — кто-то упорно стремится очернить меня в глазах товарища Сталина, которому я служил и служу верой и правдой. Думаю, что это месть за ту расправу, которую я учинил в отношении врагов народа, будучи наркомом НКВД СССР.
Но товарища Сталина не проведешь. Он видит на семь метров вглубь под землю. Товарищ Сталин не даст своего верного слугу в обиду. Разве не Берия сделал столько полезного во время войны? Ведь недаром мне товарищ Сталин присвоил звание Маршала Советского Союза. А создание атомной бомбы?