– Кто же преступник, комиссарио?
– Энцо Мини. Второй муж матери Романо.
– Вы рассматриваете его как вероятного преступника или точно это знаете?
– Знаю и убежден в этом, потому что он сознался.
– От признания можно отказаться.
– Он не откажется от признания и не повторит его в суде, поскольку сошел с ума и находится в закрытом лечебном учреждении, из которого, вероятнее всего, уже никогда не выйдет.
– Он сделал признание вам одному?
– Только мне одному. Да.
– Свидетелей нет?
– Нет, свидетелей нет. Но канистра для бензина, найденная на месте преступления, несомненно, принадлежит Энцо Мини, а следы от колес возле дома являются следами его джипа. К тому же он признался, что зарезал их обеих и после этого зажарил, подразумевая под этим поджог дома.
То, что Энцо говорил об овцах, которым он перерезал горло и которых после этого засовывал в печь, Нери намеренно умолчал.
– Может быть, он имел в виду что-то другое?
– Нет. Это было однозначно.
– А какой мотив был у Энцо Мини?
– Он страдал бредовыми идеями. И довольно давно. Его первая жена погибла в этом доме тридцать пять лет назад при Ужасных обстоятельствах. Она по ошибке выпила средство Для уничтожения вредителей растений.
По залу прокатился шум, и Нери в подтверждение своих слов с серьезным видом покачал головой.
– С тех пор Энцо считал, что дом проклят. Почему он перерезал горло своей невестке и внучке, мы, похоже, никогда не узнаем. В любом случае после этого он поджег дом, чтобы навеки положить конец проклятию.
– Мне кажется, все это малодоказательно, – сказала блондинка в последнем ряду.
Нери вздрогнул и сделал вид, что не расслышал ее слов. Он придвинул микрофон ближе и с улыбкой оглядел присутствующих.
– Дамы и господа! Полиция профессионально и весьма успешно справилась с этим чрезвычайно сложным делом. Для наших коллег это было трудное время. Теперь все закончено, и мы можем вздохнуть спокойно. Больше убийств не будет. Если у вас нет вопросов, я хотел бы поблагодарить всех за внимание.
Нери ни слова не сказал Габриэлле ни об овцах, ни об Умбрии, ни о прочих вещах, которые слышал от Энцо. Он только заявил, что путем бесконечных, чрезвычайно умных и хитро выстроенных допросов загнал убийцу в угол. В конце концов Энцо запутался в показаниях и признался в преступлении.
– Я восхищаюсь тобой, tesoro! – сказала Габриэлла. – Ты проделал все фантастически. Теперь они просто обязаны повысить тебя? Я не вижу ничего, что помешало бы тебе вернуться в Рим на прежнюю должность. Или даже на лучшую, кто знает.
– Я тоже не знаю ничего, что говорило бы против этого, – прошептал он, искренне надеясь, что начальство думает так же, как и его жена.