— Тебе кто-нибудь говорил, что ты, все-таки, стерва?
Вика расхохоталась, и, ухватив Михаила под руку, прижалась к его плечу, сверкнув из-под ресниц своими медовыми глазами.
— Да, я стерва, дорогой, — произнесла она вкрадчиво, — еще и какая! Но я очень удобная стерва! Без претензий на твою свободу и личность. И очень мало прошу взамен? Догадался, чего прошу?
— Что бы я не претендовал на твою свободу и личность?
— Угадал, умничка! Я не очень многого прошу?
Сергеев покачал головой.
— И еще — я не хочу, чтобы Маришка мне задавала вопросы потом. Поэтому я не хотела вас знакомить. И сейчас не хочу, чтобы вы общались. Ты, наверное, хороший, но ребенок не должен пострадать, если вдруг я ошибусь.
— И это только потому, что в свое время ты один раз ошиблась? — спросил он.
Она молча подняла два пальца — словно сделала жест «victory» и сказала:
— Два! Это уже слишком много.
Она посмотрела на дочь, рассматривавшую коллекцию фарфоровых статуэток вековой давности с серьезностью и вниманием взрослого человека, потом подняла глаза на Сергеева.
— Я даю ей все, что могу. Думаю, что больше, чем могла бы дать, останься я, в свое время, с ее отцом. И не хочу, чтобы в один прекрасный день она ощутила чувство потери, только потому, что у меня и у тебя все кончилось.
— Ты хочешь, чтобы между нами всегда была стена?
Вика пожала плечами, словно поежилась.
— Что ты хочешь от меня?
— Я? — удивился Сергеев. — Вика, я хочу, чтобы ты не считала меня чужаком.
— Значит надо придумать определение. Временно родной. Устраивает?
— Ты хочешь, чтобы я разозлился, повернулся и ушел?
— А ты разозлишься, повернешься и уйдешь?
— Нет, — сказал Михаил, — но ты, кажется, ведешь к этому.
— Перестань, — сказала Плотникова, устало. — Хороший день, давай не будем его портить. Я такая, какая есть. Могу нравиться, могу не нравиться. Другой я уже не буду. Смотри, — она снова взяла его под руку, — светит солнышко. Мы гуляем. Маринке хорошо. Нам хорошо. Что нам будущее? Что будет, то будет! Есть сегодня. Может быть — будет завтра. Я не себя защищаю — её. Это ты можешь понять?
— От меня? — спросил Михаил, мягко.
— От всех, — сказала Вика. — Вы приходите и уходите. Я остаюсь. Мы остаемся, — поправилась она.
— И ты не хочешь ничего менять?
Она покачала головой.
— Пусть все идет, как идет, Сергеев. Пока нам хорошо вместе — все останется, как есть. Может быть, я даже люблю тебя. Пока не знаю. Я уже говорила тебе — ты мне интересен. Но говорить, что так будет всегда, я не буду, потому, что это не так. Я — кошка, которая гуляет сама по себе. Могу пообещать тебе одно — если я тебя разлюблю, ты узнаешь об этом первым.