— Сколько их здесь? — произнес старлей Л. осипшим голосом — у него перехватило дыхание.
— А х… его знает, — честно признался старлей Б. -Когда мы их пи… то не считали. Почем штука здесь?
— Тысяча, — механически ответил старлей Л.
«Ну ты дурак, — ехидно отозвался внутренний голос. — Надо было девятьсот говорить».
— Отлично, нас устроит восемьсот за штуку, — обрадовался старлей Б.
Это был весьма щедрый подарок, целых двадцать процентов. Хотя ради справедливости следует отметить, что накануне эти двое не смогли сбыть это богатство на юге Афганистана и по шестьсот.
Пообещав заглянуть через пару недель, друзья убежали на вылет, а старлей Л. остался один на один с сокровищем. Пользуясь тем, что капитан А., забыв обо всем, резался с доктором в карамболь, а два других соседа были на вылете, старлей Л. заперся в комнате и пересчитал товар. Когда же он умножил полученное число на двести, то у него пошла кругом голова.
Да на эту сумму он сможет купить… Перед глазами проплыл целый ряд вещей, приобрести которые старлей и не мечтал.
Он быстро упаковал шапки обратно в сумку и принялся искать место, куда бы спрятать. Минут десять запихивал под кровать, но вздыбившейся куполом матрас показал бесполезность такого решения, и старлей те же десять минут доставал все это обратно.
Минут двадцать он носился с сумкой по комнате, как хомяк, которому посчастливилось умыкнуть из котомки пастуха кусок сыра, и отвергал одно за одним потайные места. Наконец нашел одно место, куда никто не заглядывал, доказательством чему служили вековые залежи мусора и толпы непуганых тараканов.
Запрятав богатство, старлей вышел на улицу и неожиданно обнаружил, что не в силах удалиться далеко от своей комнаты, а все проходящие мимо рожи выглядят крайне подозрительно.
Дня три старлей плохо спал, без крайней нужды не выходил на улицу, в столовой ел быстро, не ощущая вкуса пищи, а на вылетах мечтал только об одном — быстрее оказаться на аэродроме.
Наконец выпал полет на площадку Б. Утром старлей Л. поднялся раньше обычного и тихонько, чтобы никого не разбудить, достал свое богатство и понес его на вертолет. Внутренний голос велел ему как можно дольше держать эту операцию в тайне.
— Что это? — спросил бортовой техник, когда старлей стал запихивать свой баул в грузовую кабину.
— Да так, нехотя ответил тот, — передать просили.
Борттехника вполне устроило такое объяснение, да и стандартный брезент сумки не будил подозрения.
Когда на площадке старлей достал из вертолета свой баул, он сразу ощутил себя неловко от подозрительно любопытных взглядов товарищей — наверное, так смотрели сельские активисты на кулаков.