Как ни невероятно, но взрыв не разбудил меня. Это не ускользнуло от внимания Сои, который, увидев, что я остался на земле, решил, что меня задело, и я не могу встать из-за ранений. Я проснулся оттого, что тряс меня и взволнованно спрашивал, куда мне попало. Я сказал, что я цел и выразил непонимание. Он пролил мне свет на произошедшее и поставил мне диагноз, дословно: «глухой, блядь». В том, что я вовремя не проснулся, меня извиняло то, что с шестью моими братьями и сёстрами у нас дома бывало шумно. Вполне возможно, что крики некоторых моих сестёр приближались по уровню децибел к взрыву ручной гранаты. Я был приучен спать при сильном шуме.
На самом деле, я просто устал, так же, как и остальной личный состав. Есть предел времени, в течение которого вы способны функционировать, если вам приказано бодрствовать каждый второй час каждую ночь. Мы ложились спать около восьми вечера и поднимались в шесть утра, что давало нам примерно пять часов сна за ночь. Для наших растущих организмов этого не хватало. Усталость становилась проблемой. Пока тянулась операция, всё больше и больше парней начинали клевать носом. Повсеместно солдаты прислонялись к стене укрытия, держа винтовку на коленях, и отключались. Временами их становилось столько, что мне это напоминало фильм «Красавчик Джест»[58] с Гари Купером, где ставили мёртвых солдат в бойницы форта, чтобы одурачить врагов. Командиры отделений нам сочувствовали. Им доставалось сна не больше нашего и они доносили проблему до вышестоящего начальства. Это не приносило никаких осязаемых результатов.
Наши офицеры и взводные сержанты спали в центре оборонительного периметра, не несли караульной службы, и в целом спали по ночам лучше, чем мы. Они не то, что не сочувствовали нам, но не могли ничего толком сказать, сколько ещё продлится эта масштабная операция. Те, кто принимал решения, старшие офицеры, остались в базовом лагере и спали на настоящих кроватях с настоящими матрасами. Они, по-видимому, не осознавали размаха проблемы. В любом случае, ситуация не исправлялась.
Сержант Конклин поражал меня своей чудаковатостью. Что-то с ним было не так, правда, я не мог указать пальцем, что именно. Он умудрился раздобыть необычное устройство, маленькую электронную пищалку с наушниками и вытягивающимся снизу длинным тонким проводом. Разложив провод вокруг своей позиции и подключив его конец к гнезду в пищалке, он надевал наушники и спал до утра. Если кто-то подкрадывающийся к его ячейке обрывал окружающий его провод, устройство пищало Конклину в уши. Одному Богу известно, где он раздобыл эту штуковину, и мне определённо не хотелось спрашивать. Чёрт, большую часть времени он был настолько не в себе, что от него нельзя было добиться прямого ответа который час. Я никогда и нигде больше не встречал такого приспособления.