— Ну и куда мне идти их искать? — спросил Мема Хорек. — Ты же у нас все на свете знаешь.
— Почему вы у господина Рарона не спросите? — осторожно поинтересовался Мем.
— Да пошел он к черту! — впервые за маску безразличия у Хорька прорвались какие-то эмоции.
— Вас как звать? — довольно бесцеремонно вопросил Мем.
— Кир Энигор, — подбородок Хорька слегка вздернулся от гордости за собственное благородное имя. Впрочем, в отличие от кира Нонора, в облике Хорька ничего благородного для дополнения имени не было.
— Кир Энигор, вы знаете, где приют братьев Молчальников на Старой набережной?
— На затопленном берегу?
— Почти. Если они не там, то считайте, что я далеко не все на свете знаю.
Хорек поблагодарил Мема кивком головы.
Глядя, как советник удаляется в указанном направлении, Мем испытал некоторую потребность пойти за ним, но остановил себя. Теперь это не мое дело, решил он. Огляделся. Заметил удобное место — неровный холм с травяным склоном, наверху площадка, на площадке две наклонившиеся друг к другу ивы и старый, засыпанный прошлогодней листвой и городской грязью сухой фонтан. По каменной лесенке Мем поднялся к полному мусора фонтану, сел там на облезлую лавку и распаковал курицу. Потом, когда курица кончилась, а все объедки Мем скормил бродячему псу, никаких оправданий для того, чтобы продолжать сидеть здесь, на возвышении под плакучими ивами, в прямой видимости от Первой префектуры, и, самое главное, ждать новогодних чудес, уже не осталось. Однако Мем сидел. С мечтой о золотом значке и новой жизни расставаться он не торопился. Мечты у Мема вообще никогда не умирали сами. Разве только их убивал кто-нибудь.
Город уже спешно готовился к предстоящим празднествам. День был солнечный, ясный и светлый. На улицах поперек луж клали деревянные мостки, чтобы не мочить в праздник ног; вдоль домов и меж старых столбов-водомеров у Рабежского перевоза натягивали проволоку — в ночь, когда Аллилат зальет город золотисто-алым светом, по проволоке развесят фонарики на счастье. Чем больше фонариков, тем больше счастья. На Речных Пристанях, кажется, праздник уже начался. Во всяком случае, оттуда трубили, барабанили и верещали, словно на ярмарке. Возможно, это означало запуск третьей ступени шлюзов, которую задействуют только весной и осенью, в большой разлив. Вода и правда поднялась очень высоко, затопила заросшие откосы по берегам каналов ближе к Порту и плескалась у самых гранитных парапетов верхнего и среднего города.
Мем снисходительно смотрел за этими приготовлениями с вершины травяного холма. Он перестал беспокоиться о будущем и вообще о себе. Теперь он чувствовал силу не только взять древний межевой камень, выдрать его из земли, куда тот за три сотни лет накрепко врос, и опрокинуть в сухой фонтан. Сейчас Мем знал, что может сделать то, что сам решит. А это гораздо серьезнее и важнее.