— Кричала именно она?
— Да, она.
— А потом?
— Потом прибежали племянники и мы отослали их прочь. Но мы ничего здесь не трогали. Только хотели снять Кнара и положить тут, на столе…
— А табурет стоял здесь, в другом месте, или лежал рядом на полу?
— Мы ничего не трогали, — почти ровным голосом сказала вдруг жена трактирщика, отняв фартук от сухих глаз. — Мы не успели ничего взять или поднять.
Мем слегка повернул труп на веревке к свету и приподнял края рукавов. На запястьях оттиснулись ясные рубцы от веревки.
Итак, Мем потерял доносы, а кто-то их нашел и повесил из-за этого трактирщика?.. От этой догадки Мему стало очень неуютно и нехорошо.
— Уже послали в префектуру?
Господин Ингу суетливо кивнул:
— Там с улицы… побежал кто-то… наверное. Вы не подумайте, мы честные люди. Нам нечего скрывать от закона.
— Я вам верю. Но ничего здесь больше не трогайте, — строго велел Мем. — Кстати, напишите мне, где и как вас можно будет найти.
— Да на том берегу спросите. Меня там каждая собака знает!
— Напишите, где. — Мем сунулся в карман, но не нашел там ничего более подходящего, чем письмо от кирэс Каис к десятнику Дину Дамгадану.
Писарь вздохнул, добыл из кошеля огрызок карандаша, послюнил его и крупными круглыми буквами изобразил адреса земельной конторы и своего дома на Монетном острове. Почерк был не тот, что в потерянных доносах.
Мем удовлетворенно кивнул.
За кухонным очагом, в котором можно было изжарить на вертеле быка, и за повешенными на стену котлами он видел еще одну дверь, ведущую, очевидно, во двор. Мем еще раз оглядел кухню, стараясь поточнее запомнить обстановку, и направился туда.
Дверь эта действительно выходила на задний двор. По левую руку находился курятник, справа — дровяной сарай и хлев, а прямо, на покрывшейся к утру ледяной корочкой тропинке из грязного снега, отчетливо виднелись следы двух пар тупоносых военных сапог, прошедших тут последними. Цепочка следов поначалу вела к кухонной двери, а затем обратный след ложился поверх начального. Стараясь не затоптать эти следы, Мем двинулся вдоль тропинки, через калитку вышел за почерневший от сырости старый забор и оказался на ограниченном заборами промежутке между двумя тыльными сторонами домов, стоящих на параллельных улицах. Впереди была еще одна калитка, а слева и справа располагались два отхожих места. В одно вела налаженная дорожка от трактира, в другое — дорожка из второй калитки, от дома прямо по курсу. Мем постоял на перекрестье этих стратегически важных путей. Цепочка военных следов отклонялась в один из нужников. Но из двух пар ног туда заходила только одна. Однако, непонятно было, происходило это отклонение по пути в трактир, или уже по выходе оттуда. Осторожно преступая по более высокому, чем во дворах, снегу, Мем дошел до неструганной двери и распахнул нужник. Как и следовало ожидать, там было холодно, пакостно и пусто. А на дне выгребной ямы, поверх замерзшего дерьма, красовался знакомый белый сверточек доносов. Мем грустно кивнул сам себе, закрыл нужник и двинулся по следу дальше.