Ее неуверенность, прежде чем она произнесла его имя, о многом сказала Шону.
— Как реагировали твои родители? — спросил он. У него не было времени задать Уиллу Крайдеру все вопросы, которые его волновали.
— Они не поверили мне, — пробормотала она. — О, мой братик Лес не бросил меня. Он спас меня той ночью. Но он не относится к породе волевых, настойчивых парней. Понимаешь, мой отец работал на отца Кавера, и не мог устроиться на работу где-либо еще. Он слишком много пил. Но могу поспорить — он все еще работает, иначе это был бы не мой отец. Он знает, что Кавер сохранит его место, а то папа может заговорить. Мама… ну, она предпочла считать, что с моей стороны это была хитроумная уловка, чтобы заарканить Кавера. Когда же она обнаружила, что дела обстоят совершенно по-другому, она была… вне себя от злости.
— Она хотела, чтобы ты вышла за него замуж.
— Да, она в самом деле верила, что я захочу связать себя с человеком, который меня изнасиловал.
— В мое время мы бы заставили его жениться на тебе, — заметил Шон.
— Правда?
— Если бы ты была моей сестрой, я бы непременно этого добился.
— Потому что после этого никто больше не захотел бы взять меня в жены? Порченый товар.
Шон понял, что сболтнул глупость.
— И всю свою оставшуюся жизнь я должна была бы мириться с мелкими шалостями Кавера, типа побоев, только из-за того, что он меня изнасиловал? — холодно спросила Ру.
— Да, в мое время мы поступили бы неверно, — уступил Шон. — Но мы все равно были бы на твоей стороне.
— Но ты на моей стороне, — сказала она. — Ты сейчас на моей стороне. Если все это для тебя что-то значит.
— Я бы не сделал этого, если бы все это для меня ничего не значило.
— Ты же «голубых кровей»? В свое время ты был таким же, как Кавер? — в ее голосе прозвучало что-то такое, чего в нем не было раньше.
— Ночью, когда мы впервые занимались любовью, ты сравниваешь меня с мужчиной, который тебя изнасиловал?
Она не подумала об этом, прежде чем слова сорвались с ее языка.
— Я годами взвешивала каждое слово, которое говорила кому-либо — а теперь вдруг ляпнула такое. Шон, прости меня. Не обижайся, пожалуйста.
В темной комнате наступило долгое молчание. Он не отвечал. Ее сердце упало. Она все разрушила. Горечь и подозрительность изломали ее сильнее, чем она подозревала. Но они стали ее частью, и она не представляла, как можно жить по-другому.
Спустя еще две минуты душераздирающей тишины Ру начала на ощупь собрать свою одежду. Она твердо решила не реветь.
— Куда ты собираешься? — спросил Шон.
— Домой. Я все испортила. Ты не разговариваешь со мной, и я собираюсь домой.