Восемьдесят восемь дорог (Печерский) - страница 70
Я посмотрел туда, куда указывал палец Олима. По дороге одиноко брела белая коза с бородой. Следом за ней тянулся, оставляя в пыли змеиные зигзаги, обрывок шерстяной веревки. Гранка тоже увидела козу. Она напружинилась, вытянула стрелой хвост, подалась корпусом чуть-чуть вперед и вдруг ринулась по дороге, взметая клубы густой рыжей пыли.
Все замерли. Что будет?! Но мир загадочен и непостижим. Кровопролития, которого мы боялись, не произошло. Гранка догнала козу и побежала рядом, помахивая хвостом. Видимо, еще раньше, без нас, они подружились и нашли общий язык…
Мы прибавили шагу и вскоре догнали животных. На ременном засаленном ошейнике козы болталась фанерная бирка. Я задержал козу и осмотрел эту дощечку. Крупными фиолетовыми буквами на ней было написано.
«Я ненавижу эксплуататора. Ухожу в пустыню. Прощайте! Коза».
Коза была со странностями. Мы это знали. Она сама привязывалась и сама отвязывалась. Это можно было как-то объяснить. Но сама написать такую записку она, пожалуй, не могла. Я посмотрел на ребят. Они спокойно выдержали взгляд. Только Олим чуть-чуть улыбнулся и опустил ресницы. Неужели он?
Коза, несмотря на наши уговоры, не желала возвращаться. У нее для этого были веские основания. Но вдаваться сейчас во все детали козьей психологии у меня не было желания. Я взял упрямицу за рога, развернул на сто восемьдесят градусов и стукнул хворостиной по костлявым бокам.
— Ну, вот что, коза, нечего тут тебе! Иди в Конгурт…
Мы выбрали место у развилки дорог, сложили в кучу вещи и прикрыли от пыли моим старым плащом. Один за другим, грохоча цепями, промчались три грузовика. Но это была еще не наша судьба. Грузовики свернули с дороги и запрыгали по обочине вспаханного поля. Потом на горизонте, покачиваясь, как утка, появился автобус-тихоход. Пассажиры с завистью смотрели на нас в окна. Наверно, у них было душно и воняло бензином.
Минут через десять снова запылила дорога. Навстречу, ревя мотором, мчалась во весь дух крытая милицейская машина. Сердце тревожно замерло: неужели к нам? Машина проскочила мимо, потом вдруг резко затормозила, заскрипела всеми своими железками и пошла к нам задним ходом. Из кабины высунулась синяя милицейская фуражка.
— Эй, Нечаев, садитесь!
— Мы же не виноваты… Мы козу не брали…
Милиционер расхохотался.
— Знаем мы про козу. Садитесь. Начальник приказал в Советск подбросить. Вы думаете, если милиция, значит… Чего же вы стоите?
Не попадая ногой на узенькие железные ступеньки, я полез в машину. Там уже сидела вся моя капелла, включая Гранку. Дверь с решеткой хлопнула, и чей-то далекий, будто из-под земли, голос крикнул: