Ворчаков невольно поморщился.
Это – прошлое, напомнил он себе.
Прекрасное, благородное прошлое.
Прошлое, презирающее тех, кто кланялся пулям.
Прошлое, готовое скорее умереть, чем победить.
«Добровольчество – добрая воля к смерти».
В Новой России подобная прыщавая романтика должна быть безжалостно уничтожена. Новая Империя должна не красиво умирать, а побеждать, красиво умирают пусть другие.
Ее враги.
Генеральный директор Четвертого главного управления не любил ни декадентское мужество Гумилева, ни манерность бежавшей от него в Париж прежней супруги Горенко, ни тем более истеричность стремительно входящей в моду шизофренички Цветаевой.
«Белый стан – белый стон».
Или как там?
Тьфу…
…Хорошо еще, поют, сволочи, правильно. То, что нужно.
Из тайги, тайги дремучей
От Амура, от реки
Молчаливой грозной тучей
Шли на бой сибиряки.
Их сурово воспитала
Молчаливая тайга
Бури грозные Байкала
И сибирские снега…
Мда, так вот и проходит мирская слава…
Вовремя перебежавший под крыло Валентина Петровича генерал-майор Туркул сейчас командует в Туркестане.
И имеет вполне реальные виды на Генеральный штаб.
А сам Старик, настоящий герой тех страшных лет, стал безымянным Объектом № 4, точнее, Врагом Империи № 4.
Сразу после Троцкого, Ленина и Якова Блюмкина.
И содержится под негласным домашним арестом: без жены, без детей, в обществе трех подавших вместе с ним в отставку преданных офицеров, ну и многочисленных бериевских соглядатаев.
Что ж, такова жизнь.
Туркул тоже наверняка приедет на празднование Победы.
Будет забавно понаблюдать встречу старых боевых товарищей.
И усталости не зная,
Бьются ночь и бьются день,
Только серая папаха
Лихо сбита набекрень.
Ворчаков вздохнул, отщелкнул гильзу докуренной папиросы точно в стоящую неподалеку урну, одернул френч и решительным шагом направился к Боровицким воротам, где предъявил пропуск-вездеход с фотографической карточкой владельца и уверенно проследовал в Большой Кремлевский Дворец, на совещание.
А песня все звучала и звучала…
Знай, Сибирь, в лихие годы
В память славной старины
Честь великого народа
Отстоят твои сыны.
Русь свободная воскреснет,
Нашей верою горя.
И услышат эту песню
Стены древнего Кремля.
Больше всего инспектора поразило, что рутинное совещание по безопасности в дни празднования Победы в Гражданской войне посетил внезапно прибывший раньше срока в старую столицу Верховный.
Высокий, чуть грузноватый, обритый наголо, с тоненькой ниточкой заботливо выстриженных усов, в черном полувоенном френче с двумя георгиевскими крестами за Мировую войну и с крупными «волчьими» ушами, отделяющимися от породистого черепа, Валентин Петрович вошел в совещательную комнату своей резкой, быстрой походкой, чуть приволакивая искалеченную на той же войне ногу.