— Это мои друзья... и только, — мягко произнес Павел, легким нажимом оттеняя последнее слово.
Щеки мои залила краска, но вместе с этим я испытала облегчение, я почему-то поверила ему, хотя, с кем он пришел на пляж — с друзьями или со своей возлюбленной, — меня, казалось бы, не должно было волновать.
Желая поскорее замять возникшую неловкость и вдруг осененная догадкой, я спросила:
— Так у вас тоже здесь дача?
— Не совсем... — чуть помедлив, ответил Павел. — Скорее, просто дом. Дом моего детства, — уточнил он.
Но я все равно ничего не поняла и вопросительно посмотрела на него.
— Не удивляйтесь, я здесь родился и вырос, — пояснил он. — Шесть лет назад, когда у меня появились деньги, выкупил его. К тому времени все соседи уже разъехались, только моя мать все еще жила там.
— А как ваша мама попала в этот поселок?
Павел в раздумье взглянул на меня.
— Это не очень веселая история, боюсь вас снова расстроить, — предупредил он.
Мне стало неловко, я почувствовала, что коснулась чего-то очень личного и не простого...
Выудив из песка гладкую, отшлифованную морем палочку, Павел повертел ее в руках и сказал:
— Мама попала сюда в конце сорок четвертого вместе с бабушкой. Здесь было что-то вроде пересыльного пункта — направляли на работу в Германию. Взрослых... — добавил он.
— А детей куда? — вырвалось у меня.
— Кого куда. С родителями их редко оставляли. Но моим повезло, и вдвойне... Бабушку взяла к себе одна фермерская семья, а маму определили туда нянькой к двухлетнему сыну хозяев, хотя ей самой тогда было всего семь лет.
— После войны мама и бабушка остались здесь. Ехать им было некуда. — Павел помолчал. — Дом совсем маленький. У каждой семьи было по комнате, две на втором этаже и еще одна вместе с общей кухней на первом. Представляете, как мы ютились? Но жили дружно. Совсем другое время было, что-то ушло, и, я думаю, навсегда. Теперь люди уже не могут так жить... Хотя, может, и правильно...
Павел сидел вполоборота ко мне, глядя на море отсутствующим взглядом. Мне показалось, что сейчас он был там, в своем детстве. Что он видел, о чем думал, хотелось бы знать, но, наверно, это было очень личное — я бы никогда не посмела спросить...
— Поселок совсем опустел. Всего-то осталось четыре дома, в которых еще кто-то живет... — задумчиво, словно сам с собой, произнес Павел и снова замолчал.
Я услышала в его словах грусть и тоже молчала, не желая нарушать его мыслей.
— Все-таки странно... почему мы раньше не встретились? — услышала я его голос в то время, когда пыталась представить себе, каким могло быть его детство здесь, в этом доме, в этом месте, таком тихом и далеком от больших городов. Я не сразу вникла в смысл его слов. — Наши пути столько раз могли пересечься...