И еще я знаю, что любовь – сродни плотине: если оставить хоть крохотную дырочку, куда может проникнуть тоненькая струйка воды, то вскоре под напором ее рухнут стены, и придет мгновение, когда уже никому не под силу будет сдержать силу потока.
Если же рухнут стены, любовь завладеет всем и надо всем возобладает: ей безразлично, что возможно, а что – нет, ей нет дела до того, по силам ли нам удержать любимого рядом, любовь – неуправляема.
Нет, я не могу оставить брешь в стене – даже самую маленькую.
– Минутку!
Он сейчас же замолчал. По влажной мостовой зазвучали чьи-то поспешные шаги.
– Пойдем, – сказал он, беря меня за руку.
– Постойте! Одну минутку! – кричал прохожий. – Мне надо поговорить с вами!
Но он только прибавил шагу.
– Это – не к нам, – сказал он. – Пойдем в отель.
Тем не менее относилось это именно к нам – больше на улице никого не было. Сердце мое дрогнуло, я мигом протрезвела. Я вспомнила, что Бильбао – столица страны басков и здесь то и дело происходят террористические акты. Шаги приближались.
– Идем, – сказал он и пошел еще быстрей.
Но было уже поздно. Между нами, как из-под земли, выросла фигура мужчины, вымокшего с головы До ног.
– Постойте! – повторил этот человек. – Одну минутку! Ради бога!
В страхе я хотела кинуться прочь, взмолилась, чтобы каким-то чудом рядом с нами взвизгнули тормоза патрульной машины. Бессознательно я вцепилась в него, но он отвел мои руки.
– Умоляю вас, – проговорил незнакомец. – Я узнал, что вы здесь. Помогите мне, ради бога! Речь идет о моем сыне!
Он заплакал и упал на колени, повторяя:
– Умоляю вас! Умоляю!
Мой друг глубоко вздохнул, опустил голову, закрыл глаза. В наступившей тишине слышно было, как стучат дождевые капли да рыдает человек, стоявший посреди мостовой на коленях.
– Иди в отель, Пилар, – произнес наконец мой друг. – Ложись спать. Я вернусь только под утро.
Понедельник, 6 декабря 1993
Любовь – это сплошные ловушки и капканы. Когда она хочет дать знать о себе, то показывает лишь свой свет, а порождаемые им тени – скрывает и прячет.
– Погляди вокруг, – сказал он. – Давай припадем к земле, послушаем, как бьется ее сердце.
– Не сейчас, – отвечала я. – Я не могу пачкать свой жакет: он у меня один.
Мы ехали по холмам, поросшим оливами. После вчерашнего дождя в Бильбао солнечное утро казалось сном. У меня не было темных очков – я вообще ничего с собой не захватила, потому что собиралась в тот же день вернуться в Сарагосу. Спать мне пришлось в одолженной у него рубашке, а в угловом магазинчике рядом с нашим отелем я купила себе майку, чтобы было во что переодеться, покуда сохла постиранная – та, в которой я ходила накануне.