На морде котяры расплылась хитрющая улыбочка, после чего возрожденный поинтересовался:
— Тебе сколько лет?
— Двадцать один, — с тяжелым вздохом призналась я.
— Тысяча двести сорок один мне, — с чувством явного превосходства поведал котяра.
Почему-то я, потрясенная услышанной цифрой, вдруг произнесла:
— Да меньше месяца тебе, — почесала оторопевшего кота за ушком и добавила, — а как вырос уже.
Счастливчик отмер, прищурил глаз и ядовито так:
— Манюнья, никак язвим?
Мне почему-то вспомнился тот несчастный котейка, которого подобрала в подворотне и я честно ответила:
— Нет.
У кота отвисла челюсть. Проведя некоторое время с открытой пастью, он ее сам себе лапой закрыл, и сокрушенно признался:
— Меня так ни разу в жизни не унижали. Да что там, в жизни — за все жизни ни разу! — после слез с моих рук, и направившись наверх по ступеням, заявил. — Все, я обиделся.
— На что? — не поняла я.
Развернувшись, кот уселся на ступеньку и снова стал драконом. Правда, на сей раз, лицо его было значительно больше покрыто чешуей, чем в момент первого явления. Поднявшись, я с интересом его разглядывала, а дракон почему-то все больше хмурился. Потом раздраженно произнес:
— Есть три темы, которые не обсуждаются с мужчинами, манюня, это — деньги, настоящее и возраст. Запомнила?
'Интересно, а сколько лет лорду директору?' — подумала вдруг я.
— Ой, деревня ты моя, — дракон поднялся, — в общем так: Тесме тебе наводку дал, вторую подсказку получишь на занятии с Окено, на которое ты, мелочь, уже запаздываешь. А там бери своего дроу и вперед на поиск приключений. Вот Тьер взбесится. А я пошел, мне еще Верис обаять требуется, Даре жестоко отомстить, ну и так, по мелочи. Дел, знаешь ли, по самый хвост.
И уже кот, помчался по лестнице.
Моего отца иногда называли тугодумом — просто бывало он стоит, молчит и смотрит. Вот и я сейчас так себе папу напомнила. Стою, смотрю и думаю, пытаясь понять мотивы и поступки возрожденного духа. И начинаю понимать, почему Риан сказал, что в свой замок его не пустит.
А потом, подняв тетрадь с лестницы, я помчалась на лекцию, вспомнив, что опоздавших Окено очень не любит.
****
Странное это ощущение, когда врываешься в аудиторию, а там пусто… Я так и застыла в дверях, оглядывая пустую аудиторию, ровные ряды черных столов, завешенные черными занавесями окна… черный провал в полу около доски, так напоминающий зыбучий песок…
— Риате, низший бал! Вот так вот, сходу и с наслаждением, — донесся из дыры голос Окено. — А чтобы впредь не опаздывала, к завтрашней лекции, а она у нас с вашей группой первая, накатаешь мне контрольную по разложению человеческого трупа в условиях подвальных помещений. Теперь живо сюда!