В комнате стало тихо. Было слышно, как, помигивая, одна из ламп издает звук ломающейся льдинки. Стараясь не менять выражения лица, присутствующие посмотрели сначала на Стемнина, потом, еще осторожнее, — на Чумелина и наконец совсем робко — на Валентина. Каждый за столом отчетливо понимал, что доверчивость объекта имеет решающее значение. Стоит ему усомниться — и весь сюжет, вся подготовка пойдут насмарку.
— Во-первых, мы провели исследование, — откашлявшись, произнес Чумелин. — Настольные книги, любимое кино, адреса, по которым объект ходит в интернете. Во-вторых, дома он держит коллекцию магических сигиллов со всякими пентаклями и прочей, извините за грубое слово, лабудой. На шее носит свой знак зодиака…
— И какой же? — поинтересовался Томас Баркин, глава «Блюза», задумчиво глядя на свои ухоженные ногти.
— Овен, Томас Робертович. Это как, хорошо? — вежливо уточнил Чумелин.
— Неважно.
— В прошлом году дважды посещал занятия по холотропному дыханию.
— В смысле лечился?
— В смысле расширял сознание.
— Это как?
— Ну так. Подышит, подышит — и отождествится с кем-нибудь. С животным каким-нибудь, например. Или с планетой.
— А, понятно.
— В Воркрафт играет, — продолжал кляузничать Чумелин. — Такому человеку скажи, что пиццу возят из параллельного измерения, он и поверит…
— Место выбрали? — перебил Веденцов.
— Есть три варианта, — переглянувшись с Чумелиным, ответил вместо него Кемер-Кусинский. — У Никитских Ворот, на Покровке и около Неглинной.
— Смотрите, друзья, из бюджета ни шагу. В прошлый раз на две штуки вылетели — нормально?
— РЖД, чтоб их! Что хотят, то и делают, — плаксиво запричитал Соболевский, задирая морщинами те места, где предполагались брови. — Могли и вовсе отказать. Но, Валентин Данилович, дорогой, заказчик ведь все оплатил!
— Вы профессионал, Роман Тимофеевич? Профессионал. Во всяком случае, зарплату плачу как профессионалу. Значит, должны планировать и в смету вписываться.
— Так мы…
— Что, РЖД до прошлого месяца были гибкими, чуткими и недорогими? Только с нами почему-то закапризничали?
— Больше нареканий не будет, Валентин Данилович… Укалькулируем, — отчеканил Чумелин.
Присутствующие вежливо посмеялись. От либерального «вольно» не осталось и следа.
— Сейчас признаюсь в одной вещи. — Взгляд исподлобья светло-осенними глазами. — Я скучала по этим письмам.
Стемнин хотел бы сказать, что это самые желанные слова, которые он когда-либо слышал, но не смог даже пошевелить губами. Глядя на строгую нежность ее лица, на оставшийся с лета загар, на тонкие руки с простодушными ногтями, он чувствовал, что находится в ее власти, не может и не хочет сопротивляться.