— Я люблю в очках… По сути, это уже какая-то часть меня. А что, плохо?
— Почему, хорошо. Мне нравится. Сними-ка.
Он покорно снял очки. Комната расплылась, и Стемнин подумал, что сейчас глаза у него маленькие и заспанные.
— Да, так тоже хорошо. Даже чуть-чуть лучше.
Забота о его внешности растрогала бывшего преподавателя, которому не так уж много и нужно было для растроганности. Надевая очки, он посмотрел на Вику неуверенно, точно извинялся за то, что поступил вопреки ее рекомендации.
— Напишешь мне? — попросила она, пытаясь попасть ножкой в туфлю.
Помешкав, Стемнин пробормотал:
— Это ведь будет между нами, да? Мы никому про это не расскажем?
Она подняла на него глаза:
— Знаешь, только такой человек, как ты, мог задать этот вопрос!
Запинаясь, Стемнин пустился в разъяснения, точно пытался по словам взобраться на минуту назад и отменить неловкость.
— Илья, послушай. Мне ведь так мало нужно! Чтобы меня принимали и были честны. Немного неприятно, когда мужчина начинает юлить, изворачиваться. Не надо так делать — и все будет нормально.
В голосе Вики звучали злые слезы. «Как у нее это быстро». Стемнин был поражен.
Расстались они мирно, пасмурные глаза опять посветлели. Но он так и не понял, собирается ли Виктория сохранить их переписку в секрете.
Департамент «Особый случай» было не узнать. Теперь он походил не на военный штаб, не на диспетчерскую, а на несколько лабораторий разного профиля, которые наспех запихнули в одну комнату. У окна за двумя столами трудились не то виноделы, не то алхимики, не то парфюмеры: здесь в три ряда стояли разнокалиберные склянки, баночки, пробирки, а также высокие бокалы, чашки и даже закопченный фарфоровый чайник. Уже не первый день два молодых приглашенных химика пытались создать формулу жидкости, которая в нужный момент становилась бы вязкой и текла в чашки и бокалы еле-еле, не разделяясь на капли или, чего доброго, на слизистые комья. Химики работали тихо и выражали раздражение только отчаянными жестами и злобными взглядами-выстрелами в сторону предательского вещества.
Сперва к вермуту добавляли зеленое «ферри» с ароматом яблока. Получалось более-менее тягуче, но вермут все портил: чистый «ферри» тек гораздо лучше. Немного глицерина — и зеленая отрава потянулась в бокал нехотя, неправдоподобно медленно.
Время от времени циркач Володя, похожий на карикатурного итальянского аристократа, брал у химиков бутылку со смесью и производил странный фокус: движения его делались сомнамбулически замедленны, бутылка проплывала несколько сантиметров воздуха с плавностью дирижабля, а потом струя начинала завороженное падение на дно бокала. Голова Володи совершала невероятно медленный поворот, причем глаза двигались еще тяжелей. Химики следили за этими видениями с кривой ухмылкой, причем оба кривились на одну и ту же сторону.