Вдруг смесь отрывалась, плюхалась в бокал вялым куском, один химик говорил: «сволочь!», другой начинал хохотать так, что вермут вздрагивал кругами. Волшебство прерывалось.
А в другом углу уже полчаса коллективно надрывалась бригада из шести мучеников: звукорежиссера, диджея, трех программистов и киномеханика. Пока все шло наперекосяк: Тони Брекстон или стрекотала голосом мультяшного бурундука, или переходила на густой похмельный бас. Заставить певицу исполнить собственным голосом узнаваемую мелодию, но втрое медленней, не получалось.
— Надо не тормозить, а растягивать, неужели так трудно понять? — горячился диджей.
— Ну не тормози! Красавчик! — нервничал звукорежиссер, изучая графическое высокогорье амплитуды на экране компьютера.
И только киномеханик вальяжно накручивал на палец рыжий бакенбард: его часть работы была легка, и оставалось только снисходительно наблюдать за барахтаньем остальных. Он прихлебывал холодный чай и любовался тем, как девушка в спортивном костюме репетирует замедленный проход с подносом, уставленным тарелками. Время от времени на подносе вздрагивала салфетка или съезжала одна из тарелок, девушка хмурилась, не переставая улыбаться, и шла на исходную позицию.
Она обнимала его, и он чувствовал себя бегущей водой, а ее — водорослью, полностью подчиненной изгибам пульсирующей воды. Темп опять изменился, точно река стала горной, кричащей на перекатах. Пока длился бурный бег, Стемнин мечтал о нем, воображал именно то, что сейчас происходило, возможно, оттого, что в происходящее верилось не вполне. Его одежда валялась на полу, ее — аккуратно висела на стуле. Не вполне верилось и в то, что у него самого все получалось так хорошо. Он чувствовал себя неутомимым марафонцем. Впрочем, когда волга впала наконец в надлежащее море, Стемнин с неприятным удивлением обнаружил, что девушка продолжает путешествие, как если бы с самого начала искала наслаждение в одиночку. Смутившись, он прошлепал босиком в ванную, а когда вернулся, Вика похвасталась с радостной улыбкой:
— А я все!
— Да? Отлично. Зачем тогда был нужен я?
— Хорошо, когда рядом мужчина.
Она лежала в его объятиях и нежно глядела ему в глаза. Фраза, которой Вика, вероятно, хотела отличить и подбодрить Стемнина, обидела его даже больше, чем ее обособленное соло. Выходит, ей нужен был рядом мужчина, Стемнин или другой, не важно. Он с трудом сдерживался, чтобы не отодвинуться.
— Знаешь, я думаю, тебе пошла бы борода. Такая… Коротенькая. Не как у Толстого.
Теперь Вика лежала на спине, не стыдясь своей наготы. Она смотрела в потолок, и глаза ее были счастливыми.