— Ваня! Ты за кого меня держишь? — заорал друг детей и музыкантов. — Я не прошу. Кто ты такой, чтобы я тебя просил? Я сказал: до Нового года минимум пятнадцать процентов выкупить. Не можете — найду тех, кто сможет. Ага. Вот так-то лучше. Бывай.
Стемнин, который нацелился было на поджаристый кренделек, отдернул руку. Снова неприятно охолонуло от громкого голоса, от грубости слов, от мысли о том, что однажды это может коснуться и его.
— Что за люди! — Веденцов в сердцах швырнул трубкой в кожаный диван. — Запомните, Илья Константинович, в этом мире ничто не делается само. Если не прибираться в доме, не делать ремонт, не чистить раковину, дом выстоит. Если не ходить к стоматологу… Если не воспитывать детей… Если не следить за своим телом… Если дать подчиненным работать по настроению… Если позволить государству хозяйничать безнадзорно… Что получится? Беспризорные дети, раскрошенные зубы, распущенное тело, прогнившее государство. Да, все как-то устраивается само. У других — не нравится. У себя — вроде и не замечаешь. Видел тут по дороге: НИИ решил построить новый корпус. Подрядчик выкопал котлован и исчез. В котловане образовалось озерцо, в озерце тина, утки прилетают, над водой кусты… Все само. Пока не понервничаешь, не напомнишь, не наорешь — все катится в болото.
Он устало опустился в кресло напротив и закурил, не спросившись у Стемнина. Погрузившись в мягкие кожаные подушки и клубы дыма, Веденцов стал как будто еще меньше. Его слова объясняли грубость. А может, Стемнину слишком этого хотелось?
После двух часов плавания в табачном дыму и ощетиненных споров название фирмы бывшему преподавателю стало безразлично.
Щеки и уши Валентина пылали недовольством.
Если рубят головы твоим идеям, десяткам идей подряд, наступает момент, когда хочется плюнуть на все и грохнуть дверью. Он не может предложить ничего путного? Отлично! Только зачем после двадцатого варианта обращаться за двадцать первым к нему же?
— «Формат мечты».
— Плохо.
— Мммм… «Счастливый билет»?
— Не то. Как лотерея.
— «Лаборатория праздника».
— Бред.
— «Райский ключ»…
— Вы не в форме, Илья.
— Отстаньте. Э-э-э. «Все цвета радости»?
— Длинно.
— «Карнавал»?
— Надо, чтобы была приставка «евро». — Валентин пытался сладить с манжетом рубашки. — Пипл любит все «евро». Евроремонт, евростиль, евро-то, евро-это… «Евросвидание»? А? Как?
— Евросвидание по-русски.
— А вам, эстетам, подавай какой-нибудь «Вицли-пуцли и сыновья».
— Какие там вицлипуцли? Просто «евро» — пошлость. Банальность, понимаете? Это все равно что к каждому слову прибавлять «наилучший».