Речная цвета бутылочного стекла вода взбивалась в пену под фатой перламутрового дыма. Чайки конвоировали пароходик с обоих бортов, зависая в горячем воздухе. На верхней палубе людей было немного. Стемнин и Звонарев сидели в басовито подрагивающих оранжевых пластиковых креслах и орали друг на друга — не со зла, а пытаясь перекричать Алсу.
Звонарев: Еще неделя такой любви, и эти идиоты разведутся, так и не поженившись. Считаю, мы должны вмешаться. Взять их судьбу в надежные руки.
Стемнин: Кто это «мы»? Мы с тобой?
Звонарев: Мы — это ты. «Почта святого Валентина». Я с папой Валей уже почти договорился.
Алсу: «В сны мои луна окунулась, ветер превратила в туман. Если я к тебе не вернулась, значит, наступила зима!»
Стемнин: Железная логика. Вернуть эту дуру жениху — и будет на Руси вечное лето.
Звонарев: Ну вот, я же говорил: можешь, если захочешь. Гоша-Нюша двинулись умом — по-армянски им жениться или не по-армянски, нужен третий вариант, согласись! И ты его придумаешь.
Стемнин: Ты чего, ослина! Хочешь меня сделать их врагом на всю жизнь? Вдруг я все испорчу?
Алсу: «Я для тебя не погасила свет в одиноком окне…»
Звонарев: Не испортишь. Я бы мог. А ты трус. Ссыкуны ничего не портят.
Алсу: «Как жаль, что это все приснилось мне».
Звонарев: Тихо в лесу, только не спит Алсу.
Сиськи Алсу застряли в носу, вот и не спит Алсу.
Стемнин: Ты бы вывел из себя даже Серафима Саровского!
Звонок разбудил Стемнина в полдень. Продолжая лежать в постели и пытаясь вспомнить, что из случившегося не было сном, он поднял трубку. Отвечал невпопад и видел костюм, криво висящий на стуле. Наверное, ночью не было сил повесить его в шкаф. Комната кренилась, свет высокого солнца передвинул мебель и стены. Вид перекошенного костюма разбудил бывшего преподавателя вернее, чем звонок, — он сразу вспомнил: во внутреннем кармане лежал листок с Вариным адресом.