Много мог еще рассказывать Ваняте дед Антоний, потому что дорога длинная, а память человека еще длиннее. Но из-за поворота выскочила на полном газу бортовая машина. Шофер круто затормозил возле путников, высунул голову из кабины.
— Эй, парень! — крикнул он. — Встретил отца?
Дед Антоний подошел к машине, сердито сказал:
— Чего орешь на всю степь? Тоже мне хлюст! Подвезешь ай нет? Открывай калитку…
Шофер безропотно дернул ручку, впустил в кабину деда Антония. Ванята полез по скату в кузов. Машина подождала минутку и снова помчалась вперед.
Крепко, как штык! Навсегда!
Платон Сергеевич стоял возле зеркала, надевал галстук. Он увидел, как открылась дверь и в просвете ее появилась голова мальчишки в кепке, похожей на голубятню.
— Можно, Платон Сергеевич?
Парторг подергал узелок галстука, распустил его, как шнурки на ботинках, обернулся к нежданному гостю.
— Заходи. Галстуки умеешь цеплять? Что-то не получается. Забыл систему…
Ванята вошел в комнату. Здесь ничего не изменилось с тех пор, как был он в гостях и пил чай с конфетами. Стоял возле окошка стол, заваленный книжками и бумагами, висела на стене фотография; в стакане с водой краснели три гвоздики.
Только Платон Сергеевич был каким-то иным, непохожим. Наверно, оттого, что в новом пиджаке вместо гимнастерки и белой рубашке с непослушным воротничком.
— Не умеешь, значит, цеплять? Ладно, без украшений обойдемся. Какая твоя точка зрения?
— Не знаю, Платон Сергеевич… Я, знаете, чего пришел?
— Конечно! Ссориться пришел. Сколько мы с тобой не разговаривали?
— Неделю…
— Плохо считаешь. Неделю и четыре дня.
— Я же не хотел. Это так получилось… я рассказать пришел… можно, Платон Сергеевич?
— Давай… садись на диван.
Ванята сел, положил руки на колени.
— Не нравишься ты мне сегодня, — сказал Платон Сергеевич. — Что там у тебя — говори. А то в клуб опоздаем…
В горле Ваняты что-то запнулось — тугое, противное. Будто купался в речке и хлебнул теплой воды. Ванята закрыл лицо ладонями, тихо и печально заплакал.
— Я не могу больше, Платон Сергеевич. Я никуда не пойду…
— Что ты? У нас же праздник! Дожинки. Вот чудак!
Парторг придвинулся к Ваняте, обнял его за плечи крепкой, дрогнувшей на миг рукой.
— Ну, перестань. Слышишь!
Ванята не отнимал от лица ладоней. Будто в ковшик, падали в них одна за другой теплые соленые слезы.
— Я к вам пришел… я хотел сказать, Платон Сергеевич…
Он умолк на минуту. Сдерживая дрожь в голосе, быстро сказал:
— Платон Сергеевич! Женитесь на моей маме. Я разрешаю…
Парторг еще крепче сдавил пальцами Ванятино плечо.
— Ах, ты ж, Ванята! Ну какой ты еще маленький! Вот, значит, отчего поссорился! Чудак ты! Перестань, я тебя прошу…