Предавшись невеселым думам, я прислонилась лбом к стеклу, глядя в глаза собственному отражению. Надо же, так испортить настроение! Да у Барраконды просто дар. Ну ничего… Я еще покажу ему, кто здесь способный и усердный человек. Все равно я не оставлю шанса добиться улучшения оценок за маскировку. Если понадобится, наизнанку вывернусь, но докажу всем вокруг, что я не просто вспыльчивая неугомонная Витта, которая способна только на забавные выходки. Я докажу им, что я — талантлива, умна и способна на многое.
Мои серьезные мысленные терзания прервал грохот захлопнувшейся двери и звук рыданий, сопроводивший их. Скосив глаза, я увидела отражение светловолосой девушки. Когда она подняла глаза, я различила знакомые черты и узнала Софию.
— Чего ревешь? Опять что-нибудь отобрали? Так иди, надавай пинков обидчику, — сказала я убитым голосом.
София всхлипнула, утирая слезы и удивленно посмотрев на мою спину.
— Нет… все в порядке…
— Если бы все в порядке, ты бы не ревела. Что опять случилось? Опять кто-нибудь сбежал от тебя?
— Просто… поссорилась кое с кем, — ответила девушка, осторожно приближаясь к моему подоконнику и усаживаясь рядом. — А ты… в порядке?
— В полном. Жизнь полна радости и легких путей. Так что у меня все по высшему классу, — отозвалась я уныло.
— Я слышала… ты случайно взорвала крысу? — робко спросила София.
— Откуда только все всё знают? — спросила я, все так же прислонясь лбом к стеклу.
— Я мимо аудитории проходила и случайно услышала, — извиняющимся голосом сказала София.
Мы замолчали.
— Чего сидишь? — спросила я, почувствовав раздражение. — Беги давай к себе, найди какое-нибудь занятие.
— Я тебе мешаю? — голосом, полным желания помочь, спросила София.
— Конечно же, нет, — рассердившись на себя, ответила я. Наконец я отлипла от стекла и перевела взгляд на Софию. У той глаза были красными, и слезы на щеках еще не высохли. — Хватит реветь. Плакать можно если только теряешь кого-то дорогого. В остальных случаях реветь не стоит.
— Я знаю, — вздохнула София, утирая набежавшие слезы. — Просто… просто грустно стало. Я жила в местах, где все по-другому и мне пока еще трудно привыкнуть к манерам поведения в этой школе. И с родителями редко расставалась надолго… — она вновь смахнула набежавшие слезы.
— Ну ладно тебе, можно ведь писать письма друг другу. Да и каникулы всего через два месяца. Зря ты так расстраиваешься… — неловко выдавила я, для которой разлука с родителями означала то, что руки развязаны и можно творить все, чего душа попросит.
Продолжению разговора помешало появление какой-то девчонки, которая окинула нас любопытным взглядом.