– Ну что вы… – испугался он.
Впрочем, кто подумает, что у этого скромно одетого господинчика может оказаться при себе больше пары серебряных монет? Может, он ничем и не рисковал!
– Вот что, господин Ротт, – вздохнула я, – отодвиньте пока ваше золото и расскажите подробно, что там стряслось с вашей женой. Тогда я решу, сколько с вас взять.
Он мелко закивал, явно обрадовавшись тому, что я не отказала ему сразу.
– Это случилось почти четыре недели назад, – сказал он, собравшись с мыслями. – Если точно, то… да, двадцать один день прошел[6]. Я в то утро отлучился по делам, вернулся довольно поздно вечером… – Он поежился. – Прислуга сказала, что Дита – это моя жена – еще не вернулась. Я подумал, она пошла за покупками или к приятельнице, да и заболталась, с ней такое и раньше бывало, потому и не забеспокоился. Но она не вернулась и к ночи… Если она так задерживалась, то всегда присылала кого-нибудь предупредить, а на этот раз… – Ротт тяжело вздохнул. – Я послал троих мальчишек по всем ее знакомым, каких только мог вспомнить, но ее нигде не было. И все говорили, что сегодня Диту не видели. Как я дожил до утра, и не знаю даже…
Он замолчал, мелкими глотками отхлебывая стынущий ринт. Я не торопила, давая ему успокоиться.
– Утром побежал в сыскное, – продолжил Ротт. – Меня сперва и слушать не стали, сказали, мол, мало ли, осталась у подруги или… – он запнулся и страшным шепотом закончил: – Или даже у любовника… Насилу уговорил меня выслушать!
Сыскарей я понять могла: когда на шее висит пара десятков нераскрытых убийств, краж, поджогов и пес знает, чего еще, чья-то загулявшая жена нужна, как гвоздь в сапоге!
– Стали искать, – вещал Ротт. Он уже перестал заикаться и говорил почти уверенно. – Я уж сказал: всех знакомых, родственников расспросили, и правда: никто Диту в тот день не видел. Будто вышла из дома – это служанка сказала, что Дита вроде бы за покупками пошла, – и пропала, как не было! В лавку она тоже не заходила… А потом, – он тяжело вздохнул, – потом стали ее вещи смотреть. Оказалось – много чего нету, и маленького дорожного сундучка тоже нет. Будто собралась… и уехала… – Он поник в кресле.
– И что, сундучок она бы сама смогла унести? – поинтересовалась я. – Хотя бы до кареты наемной донести?
– Нет… – снова вздохнул Ротт. – И слуг не просила. И кареты никто не видел… Тогда господа из сыскного и подумали, что она, наверно, с мужчиной сбежала. Провела в дом через черный ход, он вещи вынес и… и всё. Поискали сколько-то, а потом сказали – никого, кто б на мою Диту походил, в их мертвецкой нет, а если найдут, сообщат…