На самом деле это было убежище.
Вампирский гроб, невидимый инфо-миру.
Он даже не мог бы потребовать платы за блестящий анализ. Женевьева дала ему свой адрес — в записке, датированной 1999 годом, было упоминание о нем, — и все, что он сделал, это удостоверился в его правильности.
— За обнаружение мадемуазель Дьедонне мы заплатим сумму, равную вашему совокупному доходу за последние пять лет.
Это сказала мумия.
Это решило дело. Он был все еще зол на Женевьеву, но все-таки еще недостаточно, чтобы предать ее.
Но коммсвязь могла выдать их.
— Я подумаю об этом, — сказал он Семи Звездам. — Сбор и подтверждение нужной вам информации займет некоторое время.
— Прекрасно, у вас есть один час.
Джером отключился и прервал доступ.
Реальный мир звенел голосами умирающих собак.
Он был в шоке. Внезапный выход из вымышленного мира был встряской для организма, от которой предостерегали все справочные программы. Но и осознание случившегося тоже было достаточным ударом.
Его едва не провели.
Теперь он должен тащиться через весь реальный Лондон. В городе действовал суровый комендантский час. Все транспортные службы, перевозящие людей, надземные и подземные, приостановили работу. Группы собаколюбов собирались вместе, чтобы противостоять бригадам по уничтожению, усиленные деперсонифицированными лицами, готовыми бунтовать по любому поводу, и уже вспыхнули потасовки на Сент-Джеймс-парк и Оксфорд-стрит. Ему придется обойти их стороной.
Он не мог поехать на машине, поскольку пришлось бы загрузить маршрут поездки в автомобильный компьютер и он был бы зарегистрирован в инфо-мире. В подвале у него все еще валялся последний из велосипедов, на которых он катался в детстве. Его отец, умерший еще до его рождения, был рассыльным велосипедистом, и у него возникло ощущение, что, колеся по тропинкам или дорогам, он как бы посылает сигнал «Я здесь». Туда направился Джером, отдавая на свой собственный манер дань человеку, которого никогда не знал.
Он составил в уме маршрут, петляющий мимо горячих точек, с несколькими хитрыми поворотами, чтобы запутать след и отделаться от любого, кто, возможно, последует за ним.
Прежде чем выйти на Аппер-стрит, он снял наушник и оставил его на столе у двери. Потом проверил, нет ли на нем других приспособлений со знаком инфо-мира.
Это было похоже на то, как если бы научившегося летать заставили снова ходить. Но в существовании без крыльев был свой смысл.
Он поехал по улице. Все оставшиеся в живых лондонские собаки выли. Ему припомнилось выражение из начала века, которое любил Нил: жизнь есть жизнь.